Пробуждение

Гарт долго молчал, не зная, что сказать. Слишком уж разными были его и ее мотивы. Он предпочел бы ничего не говорить, но Персис продолжала пристально смотреть на него, вынуждая принять решение.

— Сходи поговори с Риком, — промолвил он наконец и, круто повернувшись на каблуках, отправился назад в палату-лабораторию, где ожидала его возвращения вся бригада.

— Приготовьте мне троакар, дренажную трубку и вакуумный отсос, — сказал он делано бодрым голосом. — Нужно посмотреть, с какой инфекцией мы имеем дело.

Результаты пробы оказались именно такими, как и предвидел Гарт. Бактерии, извлеченные из легких пациента, не значились в современных базах данных, следовательно, все это время они сохранялись в Голове.

Потом вернулась Персис, и Гарт проинструктировал всю группу относительно того, как следует себя вести, если ФАББ нагрянет с проверкой. К его удивлению, никто не возражал против подмены, хотя если бы обман раскрылся, большие неприятности грозили всем. Впрочем, Гарт понимал, чем вызвано подобное единодушие: не только он, но и все остальные связывали большие надежды с успехом дерзкого проекта, получившего кодовое название «Пробуждение». Кроме того, среди тех, кто имел хоть малейшее отношение к медицине или биологии, почти не было людей, которые питали бы теплые чувства к Федеральному агентству.

Когда главный вопрос был решен, все — включая Гарта и Персис — начали по очереди дежурить у постели тринадцатого номера, находившегося на грани жизни и смерти. Он дышал тяжело, с присвистом и хрипом, а его лоб горел как в огне, однако нигде на теле не появилось ни бластом, ни опухолей. Это и был тот успех, к которому Гарт так стремился, однако он не испытывал по этому поводу никакой радости. Во время их последнего разговора Персис довольно прозрачно намекнула ему, что он гораздо больше интересуется контролем над своей транспортной рибосомой, чем сохранением жизни пациента, и Гарт никак не мог об этом забыть.

В эти тревожные дни у Гарта все валилось из рук. Он не мог сосредоточиться ни на одном деле и испытывал непреодолимое желание поговорить с кем-то, кто не имел бы отношения к «Икору» и не был скован жесткими правилами корпоративного поведения. В конце концов он решил позвонить своему старому другу, который проводил операцию по соединению донорского тела с Головой.

— Сан-Диего, больница СЦИ, Тим Боут, — сказал он, обращаясь к компьютеру. Веб-камера мигнула, и через несколько секунд на экране появилось лицо Тима.

— Тебе повезло, что ты меня застал. Я только что вернулся из Сан-Франциско — там произошла крупная авария на строительстве. — Тим всегда любил прихвастнуть своей готовностью сломя голову мчаться на край света, чтобы спасти жизнь тяжело раненному человеку. — Итак… Как там наше чудовище? Еще живо?

— Боюсь, ему недолго осталось.

— Ну вот, еще один возвращается в прах, — сказал Тим печально. — Неужели я где-то напорол?

— Нет. Просто Голова неожиданно дала сильную иммунную реакцию на один из наших вирусов-носителей. Теперь нам остается только ждать, чем все закончится, хотя я подозреваю, что кончится плохо… Собственно говоря, я просто собирался поблагодарить тебя за хорошую работу, Тим, но…

— Пустяки, не стоит благодарности. Мне было даже интересно, к тому же я не очень и напрягался. Всего-то двадцать часов пришлось попотеть. Кстати, когда этот парень умер в первый раз?

— Голова была заморожена в 2006-м.

— Постарайся сохранить его в живых, ладно? Хочу его кое о чем расспросить…

— О чем?

— О том, как он и его поколение умудрились так загадить планету, что теперь на ней и жить-то невозможно!

— Ладно, как только он придет в себя, я устрою тебе встречу. Только, боюсь, разговаривать с ним будет все равно что с кирпичной стеной.

Гарт был очень рад, что ему удалось поговорить с Тимом. Потрепаться — вот более подходящее слово. Их шутливая беседа помогла ему успокоиться и совладать с нервами. А нервничать было отчего. В глубине души Гарт почти не сомневался, что их эксперимент готов вырваться из-под контроля.

20

К следующему утру состояние пациента не изменилось, и Персис решила, что у нее есть немного времени для утренней прогулки. Главное, Рик согласился с ее планом. В особенный восторг он от него, конечно, не пришел, однако они действительно зашли слишком далеко, поэтому ничего другого им просто не оставалось.