Картина без Иосифа

— Ничего страшного, — ответила Джульет. — Она ищет своего отца. Она знает, что ты им быть не можешь — она считает тебя слишком молодым, да ты никогда и не уезжал из Ланкашира — вот она и приспосабливает для этой роли мистера Сейджа. Она считает, что отец ищет ее повсюду. Почему бы ему не оказаться викарием?

Это дало ему повод спросить:

— Кто ее отец?

На ее лице появилось знакомое выражение замкнутости. Иногда он удивлялся, не является ли ее молчание уловкой, с помощью которой она поддерживает его уровень страсти к ней, оставаясь более интригующей, чем другие женщины, и таким образом провоцируя его доказывать совершенно несуществующее превосходство над ней при помощи их совместных упражнений в ее постели. Но ее, казалось, не удивляли и не волновали эти его предположения, она только говорила: «Ничто не длится вечно, Колин», — когда, отчаянно стремясь узнать правду, он делал вид, будто уходит от нее. Чего он на самом деле никогда не сделает, не сможет сделать, и он хорошо это знал.

— Кто же он, Джульет? Ведь он не умер, верно?

Лишь однажды она проговорилась. Случилось это июньской ночью; лунный свет омывал ее кожу, рисуя на ней пятнистый узор летней листвы за окном. Она сказала:

— Мэгги хочется так думать.

— Это правда?

Она прикрыла глаза. Он взял ее руку, поцеловал ладонь и приложил к своей груди.

— Джульет, это правда?

— Пожалуй, да.

— Пожалуй? Ты все еще состоишь с ним в браке?

— Колин. Пожалуйста.

— Ты была когда-нибудь замужем за ним?

Она снова закрыла глаза. Он увидел блеснувшие под ресницами слезы, но не понял причину ее боли и грусти. Потом сказал:

— О Господи. Джульет. Тебя изнасиловали? И Мэгги… Неужели кто-то…

— Не оскорбляй меня, — прошептала она.

— Ты никогда не была замужем, да?

— Пожалуйста, Колин.

Впрочем, этот факт не имел никакого значения. Она все равно не выйдет за него. Слишком стара для тебя — говорила Джульет не раз.

А вот для викария не слишком стара.

Стоя в своем доме, прижавшись лбом к холодной входной двери, еще долго после того, как затих шум отцовской машины, Колин Шеферд чувствовал, как скачет в его черепной коробке вопрос инспектора Линли: «Возможно ли, констебль, чтобы она могла сделать его любовником после такого короткого знакомства?»

Он крепко, до боли, зажмурился.

Не важно, что мистер Сейдж отправился в Ко-утс-Холл для того лишь, чтобы поговорить про Мэгги? Деревенский констебль тоже поехал туда предостеречь женщину от стрельбы из ружья, а уже меньше чем через час лихорадочно срывал с нее одежды, охваченный страстью. И она не протестовала. Не пыталась его остановить. Если уж на то пошло, она была не менее агрессивной, чем он сам. Что же она за женщина?

Она сирена, подумал он и попытался избавиться от отцовского голоса:

— Баб надо крепко держать. Дай им волю, обведут вокруг пальца.

Может, она сделала с ним именно это? И с Сей-джем тоже? Она говорила, что он ее навещает, чтобы поговорить о Мэгги. Он приходил к ней с добром, по ее словам, и ей нужно было его выслушать. У нее испортились отношения с дочерью, не хватало никакого терпения, разговоры заводили в тупик, и если бы викарий мог ей помочь, почему бы его не выслушать?

Тут она вгляделась в его лицо:

— Ты не веришь мне, Колин, да?

Нет. Ни на дюйм. Ни на мгновение пребывания наедине с другим мужчиной в этом отрезанном от мира коттедже, где само одиночество взывало к совращению. Тем не менее он ответил:

— Что ты? Конечно верю.

— Ты можешь зайти, если хочешь. Сядешь между нами за стол. Убедишься, что я не хватаю его под столом за коленку.

— Не хочу.

— Тогда что же?

— Я просто хочу, чтобы наши отношения стали нормальными. Чтобы не надо было прятаться.

— Это невозможно.

А теперь у них не будет вообще никаких отношений, до тех пор, пока Скотленд-Ярд не перестанет ее подозревать. Если даже отбросить в сторону разницу в их возрасте, он все равно не может спать с Джульет Спенс, не потеряв свой авторитет в Уин-сло. Уехать из деревни и жениться на Джульет он тоже не мог из-за ее дочки. Он оказался в капкане собственных замыслов. Только сотрудники Нью-Скотленд-Ярда могли его освободить.

Над его головой зазвенел дверной звонок, так неожиданно и пронзительно, что он вздрогнул. Залаял пес. Колин дождался, когда он выбежит из гостиной.