Мизерере

Жансон выдвинул ящик и достал сигару — «монте-кристо».

— Не возражаешь?

Волокин, хорошо знакомый с ритуалом, покачал головой. Толстая сигара — единственная роскошь, которой профессор отметит наступление Рождества.

— Так зачем ты пожаловал? — спросил он мягким голосом, отрезая кончик сигары.

— Я пришел поговорить с вами о хорах. О детских хорах.

— Голос ангелов. Вершина чистоты.

— Вот-вот. Что вы скажете об этих голосах? Об этой чистоте?

Жансон промолчал. Он закурил свою «монте-кристо», при каждой затяжке выпуская языки пламени. Сигара напоминала факел на нефтяном поле.

Закинув голову, психиатр выдохнул густое облако дыма, тяжелого и медлительного. Словно синяя краска растворялась в воде.

— Все это достаточно просто, — тихо произнес он. — У детей чистые голоса, потому что они чисты духом. Разумеется, я упрощаю. Психика детей не чище, чем у взрослых, но им еще не знакомо желание в осознанной сексуальной форме. Вот почему дети — ангелы. Ангелы бесполы. Затем все меняется. Ребенок открывает для себя желание. Голос его грубеет. А душа в каком-то смысле спускается с небес на землю…

Механик Режис Мазуайе своими словами сказал ему то же самое.

— А есть физиологическое объяснение этого феномена?

— Разумеется. В пубертатном возрасте вырабатывается все больше мужского гормона — тестостерона. Удлиняются голосовые связки, увеличивается гортань. По законам акустики, длинные связки вибрируют не так быстро и издают более низкие звуки. Представь себе скрипку, которая превращается в виолончель. — На его губах мелькнула улыбка. — В каком-то смысле именно появление желания срывает голос. То есть пол превращает ангела в обычного человека.

Волокину вспомнился Режис Мазуайе, механик в фетровых перчатках. Ангел, спустившийся на землю. Мужчина, не сказавший ему всей правды…

Жансон продолжал:

— Проще говоря, в голосе отражается наша плоть. И наша душа. Он как сосуд, понимаешь? Вот почему он всегда в центре психоанализа. Работа психоаналитика состоит в том, чтобы выявить старые подавленные травмы, но одного осознания недостаточно. Чтобы облегчить душу, травму надо «выговорить». Голос вызывает катарсис, Седрик. Он — «великий проводник», как говорят буддисты. Осознать. Выговорить. Вот единственный… путь к освобождению. Тебе, мой мальчик, следовало бы его пройти.

— Об этом мы уже говорили.

Жансон выдохнул клуб дыма, достойный паровой вагонетки:

— Это я говорил. А ты ничего не сказал.

— Профессор, — улыбнулся Волокин, — у меня столько всего на душе, что, если я дам себе волю, меня вывернет наизнанку…

— Абсолютный катарсис.

— Или мгновенная смерть.

— Значит, не рискнешь?

— Не сейчас.

— Если травмы подавляются, это неизбежно приводит к депрессии. Человеческая душа ведет себя в точности как тело. Если чужеродный элемент не удается отторгнуть природными защитными механизмами, он обязательно вызовет гниение. Гангрену…

— Значит, дождусь ампутации.

— Я говорю о твоей психике. От нее нельзя избавиться.

— Вернемся к нашим хорам. Вы ими занимались?

— Время от времени. Даже написал несколько книг.

— Читабельных?

— Не очень. Но я исследовал эту тему. Встречался с регентами. Бывал на концертах, репетициях… Меня интересовало соотношение между голосом и верой. Когда-то христиане признавали только вокальную музыку. Человеческий голос — лучший инструмент для связи с Всевышним. Само слово «религия» происходит от латинского «religarе», что означает «связывать». Голос — это сердце литургии.

Волокину вдруг пришло в голову, что Жансон знал Вильгельма Гетца. Он задал вопрос наудачу. Старый психотерапевт ответил:

— Да, я был с ним знаком. Очень милый человек. — Он с шумом выдохнул струю дыма. В кабинете уже нечем было дышать. — Но, по-моему, слабовольный.

Совпадение укрепило убежденность Волокина в том, что всегда лучше доверять своему чутью. Он нахмурился, чтобы казаться старше, и произнес:

— Вильгельма Гетца недавно убили, и я занимаюсь расследованием.

Врач помолчал. Он был едва виден за голубоватой завесой дыма. Наконец он спросил чуть хрипловатым от курения голосом:

— Причина в его ориентации?

— Сперва и я так думал. Но теперь склоняюсь к мысли, что это как-то связано с его работой регента. Запутанное дело, в котором смешались религия, возмездие и человеческий голос.