Песня на двоих

А такие сказки — ну их в задницу тому самому демону, которого так любит поминать подружка Зинь! Хватит, накушались! Довольно! У нее есть обычный живой парень, ничуть не сказочный, а самый простой и реальный, он не врет и не сочиняет красивых сказок, которые уносят тебя в заоблачные выси, откуда так больно потом падать. Надо жить здесь, в реальном мире, и не выдумывать себе то, чего нет.

Лишь бы этот придурок в самом деле не застрелился, он же ненормальный, да еще контуженый…

Нельзя сказать, что Шеллар III не доверял своему придворному магу, но педантичность и дотошность его величества давно вошли в поговорки, поэтому не стоит удивляться, что гипотеза почтенного мэтра была наутро обстоятельно проверена по всем пунктам.

Объявившись в телепорте посреди знакомой комнаты, король первым делом внимательно осмотрел полулежащего в кресле хозяина и с облегчением убедился, что тот действительно спит. В этом отношении наставник оказался прав, и совершенно напрасно его величество при виде Кантора автоматически начал набрасывать в уме: «Труп находится в кресле в естественном положении, признаков насилия визуально не обнаружено…» — и тому подобную протокольную ерунду.

Заваленный бумагой, заляпанный чернилами и добротно залитый растекшимся воском стол представлял собой зрелище столь чудовищное, что аккуратный Шеллар неодобрительно поморщился и отметил про себя, что даже Ольга при всей ее безалаберности никогда до такого не доходила. Посреди всего упомянутого безобразия валялся пистолет, как обнаружилось при осмотре — разряженный. Патроны были в беспорядке разбросаны вокруг, причем некоторые — выпотрошены, как жертвы печально известного маньяка. Но что больше всего потрясло его величество, так это грандиозная настенная роспись, выполненная, насколько можно было судить, всем, что только нашлось в доме. Нарисованные чернилами, сажей, огрызком карандаша, процарапанные сухим пером, а то и ножом, по стене ползли во всех направлениях кривые линии нотного стана, испещренные мелкими корявыми значками.

Король полюбовался на этот образец первобытной наскальной живописи и закономерно огляделся в поисках пустых бутылок или же окурков, пахнущих отнюдь не табаком, ибо, по его здравому и логичному мнению, сотворить подобное в трезвом уме было невозможно.

Кантор пошевелился, не просыпаясь, послал кого-то куда-то, повертелся, устраиваясь поудобнее, и вновь затих.

— Кантор! — окликнул Шеллар, вспомнив, что находится в чужом доме без приглашения, а в подобной ситуации желательно поскорее разбудить хозяина и заявить о своем присутствии, так как, если он проснется сам и увидит незваного гостя, получится несколько неловко…

Мистралиец проворчал что-то неразборчивое, не глядя, пошарил по столику справа и попытался пристроить под щеку первое, что нашел, — пустую чернильницу.

— Кантор! — уже громче позвал король, видя, что даже пустая чернильница все еще представляет опасность для лица и костюма сонного кабальеро. — В котором часу тебе надо быть на репетиции?

— А сейчас сколько? — сонно промычал хозяин дома, протирая глаза измазанным в чернилах кулаком.

— Семь часов восемнадцать минут, — не удержался от иронии Шеллар. — Двенадцатый день Багровой луны, четный, пятница. Год указать?

— Ой, мать… — Полностью проснувшийся Кантор с отвращением отбросил чернильницу и попытался вытереть лицо какой-то подозрительной тряпкой. — Ваше величество, какого хрена вы тут делаете?

— Бужу тебя на работу, — с обычной убийственной серьезностью сообщил король. — Ибо опасаюсь, что ты проспишь репетицию.

— Да вы в своем уме, репетиция в десять!

— Разумеется, я пошутил. У меня к тебе дело, срочное и очень важное. Ты в состоянии говорить о серьезных вещах или тебе требуется проспаться и похмелиться?

— Что за дурь вы несете, я вчера ничего не пил.

— Извини за глупый вопрос, но все вот это, — его величество широким жестом сеятеля обвел комнату, — было сделано в трезвом состоянии?

— Ну да, а что? — недоуменно подтвердил Кантор, выбираясь из кресла и продолжая растирать по сонной физиономии остатки чернил. — Ой, ё… Вот это я вчера увлекся…

— Кантор, ты по-прежнему настаиваешь, что был трезв? — повторил упорный король.

— Да честное слово, я даже на приеме ничего не пил. Просто так получилось… Сначала у меня осветительный шар сгорел. Я взял свечку, а она, зараза, все время гасла… Потом кончились спички, пришлось добывать огонь из патронов. Потом кончилась бумага, мать ее так, хоть бы газетка где завалялась… А потом и чернила кончились… Ну говорю же, увлекся.