29 отравленных принцев

Катя смотрела на Анфису. Теперь в ее глазах снова блестели навернувшиеся слезы. Метаморфоза продолжалась. Меню лежало на скатерти.

— Я торца решила, что со мной такой из-за денег, точно! Липнет из-за денег, вот что я тогда про него подумала: обычный альфонс, бабник, раз весь из себя такой неотразимый. Ну, и решил поживиться на мой счет. Ты, Катька, не думай, мало ли что я там про себя говорю, я себя иногда очень дорого ценю. Самомнение-то у меня выше крыши… Ну, когда зеркала поблизости нет. Но звонки эти вечерние… Было так приятно потрепаться. Я не хотела встречаться, хотя он и предлагал. Атак, по трубке, — почему бы и нет? Справки я о нем стала наводить то тут, то там, и оказалось, что… В общем, деньги свои были, так что все мои гонорары вряд ли бы ему понадобились — не та сумма, не его масштабы. И вот тут, Катя, я… Да что Ты понимаешь, что ты знаешь обо всем этом? У тебя вон Вадька, муж есть. А у меня восемь лет никого. Ну хоть бы кто по пьянке внимание обратил. И я подумала: а вдруг? Может он, Макс, как раз таких, как я, безразмерных любит? Некоторые вон пишут в объявлениях: «Меньше шестого размера бюста не звонить». Может, такие лярвочки, как Аврорка, тощие ему надоели, а может, он вообще, — Анфиса криво усмехнулась, — можетон, на мое счастье, извращенец, фанат веса?

— Анфиса, знаешь, я вот это закажу. — Катя быстро ткнула в меню. — Бстеллу, как ты советуешь, И кофе. А мороженое тут водится?

— Водится. В Магрибе все водится, Мороженое здесь фирменное от шеф-повара Полякова. Короче, все-таки уломал он меня, встретились мы. Ну и сразу пропала жаба-царевна, позабыла все на свете, влюбилась. Он меня сюда возил все время — вроде бы кофе пить, я так сначала думала, а на самом деле… на самом деле он как вещественное доказательство предъявлял. Ездили мы четыре раза, а в другие разы он тут ужинал с Авроркой. День со мной, день с ней. Я потом про это узнала, а тогда-то… Ослепленная была, на крыльях летала, дура сумасшедшая. Ну, конечно, до постели дело дошло, тут я вообще сдурела от счастья. Думала: вот оно, наконец-то случилось, дождалась наконец-то! И все дальше будет так хорошо, так хорошо, — Анфиса посмотрела на Катю, потом отвернулась и окликнула официантку: — Лена, подойди к нам, пожалуйста, мы выбрали!

«А ведь это, наверное, Воробьева, — подумала Катя, следя за торопившейся к их столику официанткой, — Елена Воробьева. Никита ее вчера допрашивал. Красивая, только малость на вампира смахивает. И идет точно по канату. На каблуках, что ли, ходить не умеет? Зачем тогда такие высоченные шпильки надела?»

— Лена, нам, пожалуйста, две бстеллы, салат шерги, креветки в соусе «Танжер», соленья ассорти, два кофе и на десерт два мороженых: шербет с клубникой. Клубника хорошая сегодня? — спросила Анфиса.

— Да, — кивнула официантка.

— Ну, тогда шербет и кофе с финиками, — Анфиса вернула ей меню. Подождала, когда официантка отойдет. — Ну, на чем я остановилась, Катя?

— На том, что дальше будет «так хорошо». А было совсем не так?

— Ну, переспали мы раз, другой, а на третий он просто не приехал. Я его всю ночь прождала, потом позвонила на мобильник, а он меня послал. Не просто вежливо отшил, делами отговорился, а послал натурально, понимаешь? — Анфиса говорила тихо. — Я, конечно, понять ничего не могла, ревела как корова, переживала. Начала за ним… Ну, не бегать, до этого не опустилась, но встречи искать с ним начала везде, где можно. Мне поговорить хотелось, узнать, что, почему? Ведь так не бывает — сам звонил, навязывался, добивался, добился. Все так чудесно было, и вдруг раз — как отрезал. Они с Авророй вид сделали, что все как и прежде, все нормально, ничего не произошло.

— А что, Аврора про вас разве знала? — удивилась Катя.

— Конечно. Макс ей сам все рассказал. И было много смеха. А мне знаешь кто потом глаза открыл? Да Серафим! Ну тот самый, что в первый же наш вечер во-он там сидел, коньяк глушил. Он тут однажды напился до потери пульса. Он каждый раз напивается, когда Марьяши Потехиной нет, когда она на стадион уезжает, на футбол, за сына старшего болеть. Ну вот, тогда Серафим как раз напился и… Он, вообще, заметь, симпатяга большая. А когда пьяный, совсем такой колоритный-колоритный. Со мной в тот вечер как раз камера была, я его такого поснимать хотела. А он мне вдруг и говорит… Катя, скажи, почему они нам правду говорят, только когда сильно пьяные?

— Они так устроены, — ответила Катя, — меня это тоже сначала удивляло, но потом я одну песенку вспомнила из нашего детства: из чего же, из чего же сделаны мальчики? Из замочков, из крючочков… Крючочки с треском отлетают, и — нате вам, шлюз открывается. И что же тебе сказал этот Серафим?