Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1

— Если он в хорошем настроении и я заговорю с ним о ваших долгах, а он спросит, насколько они велики, что мне сказать?

— Ах, Бурьен!

Жозефина спрятала голову под одеяло.

— Цифра настолько ужасна?

— Она огромна!

— Ну же, сколько?

— Я не решаюсь сказать…

— Триста тысяч франков?

Жозефина вздохнула.

— Шестьсот тысяч?..

Снова вздох, еще более горестный, чем первый.

— Признаюсь, вы меня пугаете, — сказал Бурьен.

— Я всю ночь провела в подсчетах с моей милой подругой, госпожой Гюло. Она прекрасно разбирается в этом, а я… Бурьен, вы сами знаете, я ничего в этом не понимаю.

— И вы должны…

— Более миллиона двухсот тысяч франков.

Бурьен отшатнулся.

— Вы правы, — сказал он на этот раз без тени улыбки, — первый консул будет в ярости.

— Мы скажем ему только о половине долга, — сказала Жозефина.

— Скверная мысль, — ответил Бурьен, качая головой. — Раз уж вы решились, советую признаться во всем.

— Нет, Бурьен! Нет, ни за что!

— Но где же вы возьмете другие шестьсот тысяч?

— О! Ну, во-первых, я больше не буду делать долгов, от этого слишком большие неприятности.

— А другие шестьсот тысяч? — повторил Бурьен.

— Я понемногу выплачу их из своих сбережений.

— Вы не правы. Первый консул не ожидает услышать о чудовищном долге в шестьсот тысяч, и сердиться из-за миллиона двухсот он будет не больше, чем из-за шестисот. Кроме того, чем сильнее удар, тем больше он ошеломит его. Он даст нужную сумму, и вы навсегда рассчитаетесь с долгами.

— Нет, нет! — воскликнула Жозефина, — Не просите меня, Бурьен! Я знаю его, у него случится припадок от ярости, а я совершенно не могу выносить его грубость!

В эту минуту послышался звонок — Бонапарт звал дежурного — несомненно, затем, чтобы узнать, где Бурьен.

— Это он, — сказала Жозефина, — он уже в кабинете. Идите скорее к нему, и если он в хорошем настроении…

— Миллион двести тысяч, не так ли? — спросил Бурьен.

— Нет! Ради всего святого, шестьсот и ни су больше!..

— Вы так решили?

— Умоляю вас!

— Хорошо.

И Бурьен ринулся к маленькой лестнице, которая вела в кабинет первого консула.

II

КАК ВЫШЛО, ЧТО ДОЛГИ ЖОЗЕФИНЫ ОПЛАТИЛ ВОЛЬНЫЙ ГОРОД ГАМБУРГ

Вернувшись в большой кабинет, Бурьен увидел первого консула возле письменного стола читавшим утреннюю почту, уже, как было сказано, распечатанную и просмотренную Бурьеном. На первом консуле была форма дивизионного генерала республики: синий редингот без эполет, расшитый золотыми лавровыми листьями, замшевые штаны, красный жилет с широкими лацканами и сапога с отворотами.

Услышав шаги секретаря, Бонапарт обернулся.

— А, вот и вы, Бурьен, — сказал он. — Я звонил Ландуару, чтобы он позвал вас.

— Я спускался к госпоже Бонапарт, генерал, полагая, что найду вас там.

— Я спал в большой спальне.

— О! — воскликнул Бурьен, — в кровати Бурбонов!

— Ну да.

— И как вам там спалось?

— Плохо. Доказательство этому то, что я уже здесь, и вам не пришлось меня будить. Для меня там слишком мягко.

— Вы прочли три письма, которые я отложил для вас?

— Да. Вдова старшего сержанта консульской гвардии, убитого при Маренго, просит меня стать крестным ее сына.

— Что ей ответить?

— Я согласен. На крестинах меня заменит Дюрок. Ребенка назвать Наполеоном, матери назначить пожизненную ренту в пятьсот франков, которая затем перейдет к ее сыну. Напишите ей об этом.

— А что ответить женщине, которая верит в вашу удачу и просит назвать ей три числа для лотереи?

— Это сумасшедшая. Но поскольку она верит в мою счастливую звезду, никогда до сих пор не выигрывала и уверена, что ей повезет, если я назову три числа, то ответьте ей, что в лотерею выигрывают только в те дни, когда не делают ставок. Доказательство тому, что, ни разу не выиграв в те дни, когда она делала ставки, она выиграла триста франков в тот день, когда забыла поставить.

— Итак, я пошлю ей триста франков?

— Да.

— Генерал, а последнее письмо?

— Я начал читать его, когда вы вошли.

— Продолжайте, это будет вам интересно.

— Прочитайте его мне. Почерк неровный, меня это утомляет.

Бурьен, улыбнувшись, взял письмо.

— Я знаю, почему вы смеетесь, — сказал Бонапарт.

— Вряд ли, генерал, — возразил Бурьен.