Ключ от миража

Слышался дробный стук. Словно дятел-забияка долбил по стволу дуба. Надежда Иосифовна знала: это стучит топорик для рубки мяса по разделочной доске. Алла купила в «генеральском» гастрономе на «Соколе» вырезку и теперь делала антрекоты.

В дверь позвонили. Алла бросилась в коридор. Со всех ног, спотыкаясь на высоких каблуках (она надела свое лучшее платье и новые туфли на шпильке).

Надежда Иосифовна устало откинулась на подушки, закрыла глаза. Мужской голос в прихожей. Молодой, мужественный и все же слишком молодой. Ну что же…

— Здравствуйте.

Надежда Иосифовна открыла глаза и увидела в дверях Алмазова с букетом. Но для нее, до сих пор не знавшей его фамилии и имени, он был просто соседом, совсем молодым человеком, почти мальчишкой…

— Здравствуйте!

— Не кричите так, милейший, я не сплю, не умерла и не глухая, — строго откликнулась Надежда Иосифовна, шаря рядом с собой в поисках очков.

— Мама, вот познакомься, это Олег, — Алла высунулась из-за плеча Алмазова.

— Очень приятно, и чему мы обязаны таким визитом? — Надежда Иосифовна очков так и не нашла (те, в которых она читала аннотацию, были «для близи», плюсовые).

— Он будет сегодня у нас ужинать, — сказала Алла.

— Вот, это вам, — Алмазов шагнул вперед и положил на колени Надежды Иосифовны цветы. — Я вот что хочу вам сказать. Я люблю вашу дочь. Она будет моей женой.

— Зачем же вы тогда дарите эти роскошные розы мне, а не ей? — сухо спросила Надежда Иосифовна.

— Кажется, у меня там что-то горит, — Алла всплеснула руками и скрылась на кухню.

Алмазов остался с Надеждой Иосифовной.

— Вы хорошо все обдумали, молодой человек? — тихо спросила она.

— Да. Тут и думать нечего!

— И больше вам нечего мне сказать?

— Почему? Есть. Вы тещей моей будете, — Алмазов улыбнулся. — Жить мы с Алей будем у меня, над вами, так что и мешать вам не станем, и вам скучать не дадим.

— По крайней мере, я могу познакомиться, поговорить с вашими родными?

— А у меня никого нет. Один я. Мать в декабре умерла.

— Олег, иди сюда, помоги мне, пожалуйста! — крикнула с кухни Алла.

И у Надежды Иосифовны даже сердце заболело от того, какой у нее был тревожный, испуганный и вместе с тем ужасно счастливый голос.

Алмазов отправился на кухню. И там воцарилась тишина. Конечно, они целовались! Надежда Иосифовна знала это теперь наверняка, хотя и не видела сквозь стены. Затем снова послышался стук — крепкий, ритмичный, дробный. Стук кухонного топорика о разделочную доску. Алмазов снял пиджак и взялся отбивать антрекоты сам. И это получалось у него сноровисто и ловко.

Глава 32

СТАРАЯ ГВАРДИЯ

Ветераны всегда были людьми ответственными и обстоятельными. Как только прошел слух, что поднят архив дела «Мосгаза» и сыщики ждут консультаций от старых работников МВД, помнящих хоть какие-то подробности событий более чем тридцатилетней давности, телефоны в отделении милиции на «Соколе» не умолкали ни на минуту. Ветераны, точно старая гвардия на параде, воспрянули, услышав зов боевой трубы, и выражали пламенную готовность помочь.

За трое суток Никита Колосов побеседовал с несколькими десятками старых сотрудников, и почти все они на вопрос: помните ли вы дело «Мосгаза», неизменно отвечали: а как же, отлично помним!

— Я только после юридического института в милицию по распределению попал, студентик был совсем еще неопытный, — вспоминал пенсионер, подполковник, в прошлом следователь. — Дела-то мне по молодости все пустяковые сначала давали — хулиганку да кухонные скандалы разбирать с рукоприкладством. А тут вдруг что-то невиданное — вся милиция в ружье, выходные отменили, отпуска, круглосуточное дежурство ввели, патрулирование улиц, обходы домов — «Мосгаза» ловили. Два убийства он уже тогда в Москве совершил, только-только разворачиваться начал…

— А был-то он, этот «Мосгаз», приезжий из Тбилиси, — вспоминала говорливая старушка — бывшая учетчица информационного центра с Петровки. — Потом уж о нем все узнали. Вроде играл он в какой-то художественной самодеятельности. И где-то на конкурсе познакомился с девчонкой молодой, танцовщицей, она из Татарии приехала. Сожительствовать они стали, комнату в Марьиной Роще у одной пенсионерки снимали. Она потом следователю рассказывала: придет он, «Мосгаз»-то, домой, в крови весь, все с себя на пол сбросит, девку-то свою разденет и в постель с ней. И кувыркаются они там до самого утра, стонут, а старуха-хозяйка за стенкой ни жива ни мертва. Очень она его боялась, оттого и не заявляла.