Готическая коллекция

— Конечно, Григорий Петрович, — поддакнул Базис. — Европа — это круто.

Сукновалов расплатился за коньяк, направился к выходу и на ступеньках столкнулся с Катюшиным. Тот до кафе добрался пешим — стрекота его мотоцикла никто не слышал. Позади Катюшина Мещерский увидел Катю.

— Здравия желаю, — мрачно поздоровался с Сукноваловым Катюшин. Вид у него был, как и голос, — мрачным, как туча.

— Вечер добрый, лейтенант. Откуда вы такой пасмурный? — осведомился Сукновалов, и в дружеском его тоне Мещерскому, сразу же тревожно насторожившемуся при виде Кати и участкового, померещилась легкая издевка.

Катюшин глянул на Сукновалова. И в его взгляде читался ясный ответ — от верблюда. Он обошел Сукновалова и медленно направился к столику Дергачева.

Катя нерешительно остановилась на пороге кафе.

— Привела все-таки, — шепнул Мещерскому Кравченко. — Уломала. Ну, Катька! Ну, что-то будет.

Едва завидев Катюшина, не на шутку встревожился и Базис. Лицо его потемнело, на скулах вспыхнул гневный румянец. Катюшин приблизился к Дергачеву. В этот момент кассета в магнитофоне, оглушавшем всех, неожиданно закончилась. Над верандой в вечернем воздухе плыл сигаретный дым да размеренный гул голосов.

— Иван, — напряженный голос Катюшина резко выделялся в этом гуле, — пойдем. Надо поговорить.

Дергачев точно очнулся. В руке у него была тяжелая пивная кружка.

— Садись, Клим.

— Нет, не здесь. Пойдем со мной.

Мещерский почувствовал, как мгновенно стихли, точно умерли, все голоса в кафе.

— Я пью свое пиво. — Кружка Дергачева была пуста. На столе стояли еще две пустые бутылки «Балтики». Осколки третьей, разбитой, Чайкин, неумело шурхая по полу щеткой, заметал на совок.

— Иван, идем со мной, — Катюшин чуть подался вперед. — Есть разговор, Иван.

Дергачев поднялся. Он был выше участкового на целую голову.

— О чем?

Катюшин снизу заглянул в лицо своего друга.

— Пойдем, узнаешь, — ответил он.

Дергачев хмыкнул и начал медленно пробираться к выходу.

Ему пришлось пройти мимо Сукновалова, тот задержался послушать, делая вид, что прикуривает.

Прошел он и мимо Кати, ухватившейся за перила веранды.

— Добрый вечер, — поздоровался с ней Дергачев, делая вид, что в упор не видит соперника.

— Добрый вечер, — ответила Катя.

Катюшин стремительно прошел мимо, догнал Дергачева. Катя хотела было спуститься за ними на улицу, но Катюшин на ходу оглянулся, и она замерла.

— Чего это он? Как с цепи сорвался! — удивленно спросила Юлия, следя за быстро удаляющимися мужчинами. — Что с ними, а?

— Ничего, — ответил Базис и, так как она продолжала ошарашенно глядеть мужчинам вслед, вдруг со злостью швырнул вилку на гриль и прошипел:

— Что спрашиваешь-то? Сама, что ли, не видишь?

— Добрый вечер.

Катя вздрогнула. С ней вежливо поздоровался Сукновалов — он направлялся к своей машине и на ходу спросил участливо-покровительственным тоном:

— Ну, как ваш отпуск? Как тут у нас вам отдыхается?

Глава 29

У ЧЕРТЫ

Но о том, как ей здесь «отдыхается», Катя задумалась всерьез только на следующее утро. Пора было приводить чувства и мысли в порядок. И пора было, кажется, подводить черту.

Так думала Катя, вспоминая события минувших суток ясным погожим утром, когда часы показывали половину восьмого. Катя в номере была одна. Кравченко вместе с Мещерским отправился рыбачить.

Вроде бы с вечера никто никуда не собирался. Все вышло само собой. Разбуженная солнечными лучами, пробивающимися сквозь щели в жалюзи. Катя открыла глаза и узрела Кравченко, старавшегося изо всех сил не шуметь, — он собирал разбросанный по номеру рыбацкий скарб. Увидев, что Катя не спит, он приложил палец к губам, нагнулся, поцеловал ее, а потом заботливо поправил одеяло. Ах ты, боже мой… Катя повернулась к стене, сладко зарываясь лицом в подушку.

Мужчины как дети. И память их коротка. Ведь еще вчера вечером ни о какой рыбалке и речи не шло. После того как Катюшин с такой трагической помпой на глазах у всех увел Дергачева, они втроем молча, как на похоронах, посидели за столиком. Они ее ни о чем не спрашивали. А ей не слишком-то хотелось вспоминать и пересказывать разговор с Катюшиным. Ну, хоть он-то по крайней мере на этот раз вел себя не как мальчишка, а как мужчина. Хотя далось это ему нелегко. Да и объяснять ему пришлось долго, чуть ли не разжевывать.

Весь вечер Катины мысли вихрем роились вокруг того самого допроса или, может быть, беседы (кто их там поймет, этих мужчин, к тому же еще и друзей детства?). Катя мысленно пыталась выстроить ее план, решая, какие аргументы можно использовать вначале, какие приберечь на финал. Но…