Гибель богов (Книга Хагена)

Хагену и Хрофту удалось во второй раз напугать неустрашимого Ётуна – первый раз он испугался сам, своим собственным мыслям, видениям ужасных, одному ему сейчас ведомых катастроф; но второй раз его заставил замереть голос Старого Хрофта.

Впрочем, теперь его уже нельзя было бы назвать старым – Хаген слышал голос истинного Хозяина Асгарда и Митгарда, в пору его наивысшего могущества, когда Ётуны трепетали от одного только его имени.

Топор коснулся травы; только теперь Хаген смог увидеть Кипящую Купель – и груду грязно-синего тряпья на самом ее краю. Это было все, что осталось от грозного Предводителя Духов.

– Ты узнаешь эту штуку, Мимир?! – прогремел

Хрофт. – Ею я расправился с этим ничтожным духом, более похожим на драную простыню под ветром!

– Ты обезумел, старый глупец, – с неожиданным горьким отчаянием в голосе произнес Страж Источника. – Да, я знаю эту вещь и знаю, как она попала к тебе в руки. Это Жезл, исторгающий души тех, кого решили покарать Молодые Боги. Я вижу, что ты выпил силу Предводителя, точно старое, крепкое вино, и мощь переполняет тебя; я знаю, ты способен справиться сейчас даже со мной. Но мне ведомо также и то, что теперь Равновесие Сил рухнуло окончательно, Битва Богов неизбежна, и мой топор уже не вставить на место до окончания этого сражения.

– Вставить на место? – Хрофт глухо усмехнулся под железным колпаком шлема.

– А ты разве не знал, что мой топор – один из трех камней, что лежат в основании Столпа Титанов, гвоздя, скрепляющего мировую твердь, на вершине коего Замок Всех Древних? – криво усмехнулся Ётун. – Мне страшно подумать, что случится, если Столп не выдержит грядущей бури!

Тут внимательно наблюдавшие за происходящим обитатели странной деревни, все, как один, внезапно переглянулись.

– А всему виной здесь ты, да еще Учитель этого удальца! – Кивком головы Мимир указал на Хагена. – Но именно ты, снедаемый жаждой мести, сбил с истинного пути молодого Мага, разжег в нем страшный пожар честолюбия и натравил, точно бешеного пса, на устоявшийся миропорядок. Я нахожу, что вода из моего Источника не принесла тебе пользы... Хрофт. Ты готов повергнуть в ничто все Сущее... лишь бы ублажить себя.

– К чему все эти пустые слова, Мимир? – перебил Старого Ётуна Отец Дружин. – Ты знаешь, зачем мы здесь, Предводитель Духов не мог не сказать тебе этого; так что выбирай: или ты пропустишь нас к Источнику... или будешь иметь дело со мной.

Наступила тишина. Мимир низко склонил голову, точно в раздумье, лежавшая на топоре рука его мелко дрожала. Только теперь тан смог поднять глаза на Владыку Асгарда.

Внешне Хрофт ничуть не изменился; но даже мимолетного магического взгляда Ученику Хедина хватило, чтобы понять: Древний Бог был полон новой силы, уверенной, жестокой, совсем не вяжущейся со всем его прошлым внутренним обликом. Эта чужая сила не слишком-то прочно держалась в нем, она напоминала Хагену воду в бурдюке, взятом путником в пустыню: с каждым днем ее становится там все меньше и меньше...

В руках Отец Дружин сжимал достопамятный Жезл Крылатого Стража, – сжимал безо всяких предосторожностей, голыми руками; от стержня еще исходило слабое зеленоватое свечение, над ним курился легкий дымок. Но страшное оружие Молодых Богов было мертво, и Хаген твердо знал это – чудовищная пасть захлопнулась, его чувства, воспитанные и отточенные Хедином, ясно говорили об этом. Выходило, что Жезл можно использовать лишь один раз – только так хединсейский тан мог объяснить два таких Жезла в руках Крылатого Стража Обетованного.

– Послушай меня еще немного, Хрофт, – с оттенком просьбы в голосе заговорил Мимир. – Ты знаешь, я никогда не вмешивался в войны. Я ненавижу их, всегда ненавидел. И не мстил тебе за моих погибших сородичей, потому что они были безумны. Не мстил и Молодым Богам – потому что при них наконец Мир вздохнул спокойнее.

– И обрел покой кладбища! – вставил Старый Хрофт.

– Разве мало бились в нем друг с другом люди и Маги? – возразил Мимир. – Да, хозяева Обетованного стали сами распоряжаться всем Сущим, но вдумайся – на них же благословение Творца! Я вновь взываю к тебе: когда-то же ты любил людей, вообще всех Смертных и Бессмертных, ты защищал их от великанов, моих кровожадных сородичей. Так неужели ты сейчас пойдешь на это – ведь в вызванной вами войне может погибнуть всё, и даже защищавшиеся тобой в прошлом народы! Не бессмысленно ли это? Доверься мне, я начну переговоры... И не слушай льстивых речей Орлангура! Его я знаю слишком хорошо. У него нет сердца. Весь Мир для него – не более чем дешевый балаганный театрик. Он без конца разыгрывает для собственного удовольствия различные пьески – только, в отличие от театральных, здесь актеры умирают по – настоящему.