Дорога страсти

— А что будет с вашим профсоюзом?

— Пришлю кого-нибудь другого, кого-нибудь, кого меньше будет интересовать хорошенькая дочь Колдена и кому будет наплевать на то, как ты губишь свою жизнь.

— Очень мелодраматично, — язвительно заметила она, позволяя гневу вырваться наружу. — И как вы собираетесь определить победителя в этом идиотском споре? Будете подглядывать за мной и Тейлором в замочную скважину?

— Поверю тебе на слово. У тебя есть время до половины восьмого, чтобы подвигнуть Тейлора на демонстрацию примитивных инстинктов…

— На то, что демонстрируете вы? — перебила она.

— Или ты идешь танцевать со мной, — продолжил он, не обращая внимания на ее слова.

— Можете собирать вещи. Он загадочно улыбнулся:

— Еду в город, чтобы купить тебе платье на сегодняшний вечер. Не думаю, что Дрисколл купил что-нибудь подходящее для танго.

Она выбралась из машины.

— Надеюсь, у вас есть кто-нибудь на примете, чтобы надеть это платье, поскольку мне оно не понадобится.

Она повернулась и уже в дверях послала Хэнку язвительную улыбку.

— Было интересно пообщаться с вами, профессор Монтгомери, не скажу, что приятно, но интересно. Ждите меня в беседке в половине восьмого и не забудьте взять чемодан.

Она развернулась и пошла к дому, слыша, как из гаража выезжает машина.

Храбрость не покидала Аманду, пока она шла по лестнице в комнату, но как только она закрыла за собой дверь, силы оставили ее, и она прижалась к двери, закрыв глаза. Там, у пруда, рядом с этим ужасным человеком, она стала совсем другой — дерзкой и нахальной девчонкой, не похожей на настоящую Аманду.

Она оглядела унылую бесцветную комнату и поняла, что стала прежней Амандой. Она взяла расписание, составленное Тейлором, и увидела, что уже давно выбилась из графика. Едва прикоснувшись к этому листку бумаги, она почувствовала себя во власти Тейлора.

Аманда тяжело опустилась на стул. Что же она наделала? Неужели ей придется соблазнять Тейлора? Делать недвусмысленные намеки? Да она лучше пройдет по раскаленным углям.

Но если она не сделает этого, ей придется идти на танцы. Конечно, она сможет объяснить Монтгомери, что пошутила. После чего он, с присущим ему тактом, перекинет ее через плечо и унесет. И тогда между ней и Тейлором все будет кончено.

Она уткнулась лицом в стол. За какие грехи она была наказана знакомством с Монтгомери? Господь послал на египтян десять казней, а ей был послан профессор Монтгомери. Даже Иов взроптал бы, если бы ему пришлось иметь дело с этим человеком.

Она открыла глаза и снова посмотрела на расписание. Она слишком поздно вернулась с прогулки с Монтгомери и давно уже должна была изучать подробности последней битвы между греками и болгарами, чтобы обсудить это за ужином с Тейлором — если она доживет до ужина. Тейлор убьет ее, если она сделает то, во что ее втянул Монтгомери.

Если бы она могла хоть с кем-то посоветоваться! Как соблазняют таких, как Тейлор? С Монтгомери все было просто — достаточно оставаться на одном месте несколько секунд, и он уже тянет к ней руки. Мысли Аманды вернулись к событиям сегодняшнего дня. Теплый воздух, птицы, вкусная еда, губы и руки Монтгомери — все слилось в одно нескончаемое наслаждение.

"Нет! — сказала она сама себе. — Сейчас же прекрати вспоминать все это». Монтгомери — всего-навсего плохо воспитанный мужлан, который не достоин чистить ботинки Тейлору. Но он заставил ее ощутить такое…

— Мама, — решила она вдруг. — Мама сможет помочь.

Не давая себе задуматься над тем, что она делает, Аманда вышла из комнаты, пересекла коридор и постучала в дверь комнаты, где проводила все свое время Грейс Колден.

— Войди, Марта, — сказала Грейс, думая, что пришла прислуга.

, Аманда открыла дверь и обнаружила, что сердце ее колотится так, будто она делала что-то предосудительное. Мать сидела за маленьким столиком спиной к Аманде и что-то быстро писала. Аманда, конечно же, несколько раз за эти годы видела мать, но всегда отводила глаза. Тейлор, застав ее однажды беседующей с матерью, резко отчитал ее.

— Это я, — прошептала Аманда. Грейс повернулась на стуле, жадно разглядывая дочь, но не кинулась навстречу, хотя ей пришлось приложить немало сил, чтобы не заключить Аманду в объятия.

— Что-то случилось, — осторожно произнесла Грейс мягким голосом. Она была такой же красивой, как ее дочь — черные волосы, черные глаза — но в глазах не было и следа печали. Для женщины, отвергнутой собственной семьей, она выглядела на удивление счастливой.