Мера отчаяния

— Это единственный счет?

— Единственный, о котором мне стало известно, — ответил граф. — Но я еще кое-кого поспрашивал и, возможно, сообщу тебе что-нибудь позже на неделе.

— Он не сказал, откуда поступали деньги?

— Из нескольких стран. Погоди-ка, сейчас посмотрю, у меня где-то записано. — Граф положил трубку на стол, а Брунетти придвинул к себе лист бумаги. Он услышал на том конце провода удаляющиеся, потом приближающиеся шаги. — Ну вот, — начал граф. — Нигерия, Египет, Кения, Бангладеш, Шри-Ланка и Кот-д'Ивуар. — Последовала долгая пауза, затем граф произнес: — Я пытался по-разному объяснить источник этих начислений: наркотики, оружие, женщины. Но здесь кое-что не сходится.

— Прежде всего, эти страны слишком бедны, — задумчиво сказал Брунетти.

— Вот именно. Но ведь деньги шли именно оттуда. Были еще кое-какие суммы, значительно меньше, из европейских стран и Бразилии. Деньги всегда поступали на счет в местной валюте, а потом часть отсылалась обратно, но в долларах — непременно в долларах.

— В те же самые страны?

— Да.

— И сколько?

— Я не знаю, больше он не пожелал ничего рассказывать. Этим ограничивался размер его обязательств передо мной.

Брунетти понял: это все и продолжать расспросы смысла нет.

— Спасибо, — поблагодарил он.

— Как ты думаешь, что это значит?

— Пока не знаю. Я должен подумать. — Он решил попросить графа еще об одной услуге. — Мне нужно кое-кого найти.

— Кого?

— Человека по имени Палмьери, наемного убийцу, во всяком случае, он явно занимается подобными делами.

— Какое отношение это имеет к Паоле? — поинтересовался граф.

— Вероятно, он причастен к убийству Митри.

— Палмьери?

— Да. Зовут его Руджеро. Думаю, он родом из Портогруаро. Но в последний раз он заявил о себе в Падуе.

— Я знаком со многими людьми, Гвидо. Посмотрю, может, что-нибудь удастся выяснить.

Брунетти очень хотелось попросить тестя быть осторожнее, но он подумал: граф не был бы тем, кем стал, если б осторожность не вошла у него в привычку на всю жизнь.

— Вчера я разговаривал с Паолой, — произнес Фальер. — Кажется, она в порядке.

— Да. — И, осознав скупость своего ответа, Брунетти добавил: — Если мои подозрения верны, она непричастна к смерти Митри.

— Конечно нет, — немедленно отозвался граф. — Она ведь была с тобой в тот вечер.

Брунетти заставил себя проглотить первый вариант ответа и пояснил спокойно:

— Я имею в виду не тот смысл, какой вкладываем в слово «причастна» мы, а тот, какой подразумевает она: что ее действия спровоцировали это убийство.

— Даже если это правда… — начал граф, но, внезапно утратив интерес к гипотетическим построениям, сказал обычным голосом: — Я бы на твоем месте попробовал выяснить, чем он занимался в тех странах.

— Я так и поступлю. — Брунетти учтиво попрощался и повесил трубку.

Кения, Египет и Шри-Ланка — все эти государства страдали от насилия и убийств, но из тех газет, что читал Брунетти, он вынес убеждение, что никаких общих оснований в этой агрессии не прослеживалось и группировки, бравшие на себя ответственность за теракты и преступления, ставили перед собой совершенно разные цели. Сырье? Брунетти был недостаточно силен в вопросах мировой экономики, чтобы судить, что именно могло потребоваться от этих стран ненасытному Западу.

Он взглянул на часы: начало седьмого. Комиссар полиции, особенно если он все еще официально находится в так называемом административном отпуске, несомненно, может отправляться домой.

По дороге он продолжал обдумывать полученную информацию, в какой-то момент даже остановился, достал список стран и еще раз его просмотрел. Заглянув в «Антико Доло», он заказал стакан белого вина и тушеных каракатиц, но, поглощенный своими мыслями, едва к ним притронулся.

К себе он вернулся еще до семи, дом был пуст. Брунетти отправился в кабинет Паолы, снял с полки атлас мира, сел на потертый старый диван, раскрыв книгу на коленях, и стал разглядывать разноцветные карты. Потом сполз немного вниз, оперся головой на спинку.

Паола обнаружила его там через полчаса: он спал глубоким сном. Она окликнула его раз, второй, но очнулся он, только когда она подошла и села рядом.

Брунетти, если спал днем, всегда чувствовал себя после этого осоловелым и отупевшим, во рту возникал странный привкус.