Мера отчаяния

— Зачем тебе это? — спросила она, целуя его в ухо и указывая на книгу.

— Шри-Ланка. А это Бангладеш, Египет, Кения, Кот-д'Ивуар и Нигерия, — перечислил он, медленно переворачивая страницы.

— Это что? Маршрут для нашего второго медового месяца по столицам самых бедных стран в мире? — спросила она со смехом. Он улыбнулся в ответ. — Я буду изображать из себя эдакую даму-благотворительницу с карманами, полными мелких монет, чтобы во время осмотра достопримечательностей разбрасывать их представителям местного населения.

— Любопытно, — сказал Брунетти, закрывая атлас, но не убирая его с колен. — И тебе тоже первое, что пришло на ум при упоминании этих стран, — бедность.

— Либо она, либо общественные волнения — в большинстве из названных тобою мест. А, еще дешевый «Имодиум».

— М-м?

— Помнишь, мы покупали «Имодиум», когда были в Египте?

Брунетти представилась поездка в Египет десять лет назад: оба мучились сильной диареей и два дня жили на йогурте, рисе и «Имодиуме».

— Точно.

— Никаких рецептов, никаких вопросов и очень, очень дешево. Если б я могла составить список препаратов, которые принимают мои друзья, чтобы успокоить нервы, можно было бы накупить всем подарков к Рождеству на пять лет вперед. — Заметив, что он не спешит смеяться ее шутке, она снова заинтересовалась атласом. — Так что там с этими странами?

— Митри получал оттуда деньги, крупные суммы. Или его компании получали. Я не знаю, как именно обстояло дело: все средства отправлялись в Швейцарию.

— Все деньги в конце концов оказываются именно там, разве не так? — спросила она его с усталым вздохом.

Брунетти стряхнул с себя мысль о злополучных странах и отложил атлас в сторону, на диван.

— Где дети? — спросил он.

— Ужинают у моих родителей.

— Может, в таком случае сходим куда-нибудь? — предложил он.

— Ты хочешь куда-нибудь меня сводить? Чтобы нас видели вместе? — проговорила она тихонько.

Брунетти точно не знал, какова доля шутки в ее словах, поэтому решительно ответил:

— Да.

— А куда пойдем?

— Куда хочешь.

Она прижалась к его плечу:

— Я не хочу ходить далеко. Как насчет пиццы в «Дуэ Колонне»?

— В котором часу вернутся дети? — спросил Брунетти.

— Думаю, не раньше десяти, — ответила она, глядя на часы.

— Хорошо, — проговорил он, поднося ее руку к губам.

22

Ни назавтра, ни на следующий день Брунетти не узнал ничего о Палмьери. В «Газеттино» появилась статья, в которой сообщалось, что в расследовании по делу Митри нет никаких сдвигов, однако имя Паолы там не упоминалось, из чего комиссар заключил, что его тесть действительно с кем-то поговорил. Общенациональные газеты тоже молчали. А позже в кислородной камере миланской больницы заживо сгорели одиннадцать пациентов, и история с убийством Митри была забыта, так как пресса занялась обличением системы здравоохранения.

Синьорина Элеттра сдержала слово и предоставила ему информацию о Сандро Буонавентуре на трех страницах. Женат, двое детей, оба учатся в университете, дом в Падуе и квартира в Кастельфранко Венето. Расположенная там фабрика, как и упоминал Буонавентура, записана на имя сестры. Деньги за нее были заплачены в течение одного дня, после того как с венецианского счета Митри сняли крупную сумму.

Буонавентура работал управляющим на одном из заводов Митри, пока не стал директором фабрики, принадлежавшей сестре. Вот и все: типичная история успешного бизнесмена среднего класса.

На третий день поймали человека, обчистившего почту на кампо Сан-Поло. На исходе четвертого часа допроса он сознался и в ограблении банка на кампо Сан-Лука. Это был тот самый тип, которого Яковантуоно в первый раз опознал по фотографии и которого он после смерти жены перестал узнавать. Пока с задержанным работали, Брунетти спустился в комнату, где его держали, и заглянул внутрь через стекло в двери: оно было прозрачным только снаружи. Комиссар увидел перед собой невысокого коренастого мужчину с редеющими темными волосами — Яковантуоно, вторично давая показания, описал худого рыжеволосого человека.

Брунетти вернулся в кабинет, позвонил в Тревизо Негри, полицейскому, расследовавшему смерть синьоры Яковантуоно, — дело, которое и делом-то нельзя было назвать, — и сообщил ему, что они арестовали грабителя и он не имеет ничего общего со словесным портретом, предоставленным Яковантуоно на втором допросе.