В ловушке

– Распаковывай. – Она огляделась по сторонам с одобрительной миной на лице. – Как я вижу, ты почти закончил работу. Где будет висеть твой Раушенберг? Над письменным столом?

– Да, – подтвердил Йон и порадовался, что и она находит это место самым подходящим для картины.

– Классный ящик для инструментов. – Она вытащила молоток. – Ого, да это прямо музейный экспонат.

– Ты что-то нарисовала для меня? – Через бумагу Йон нащупал рамку. – Крюк уже есть, вон на столе.

Она взяла крюк и, прищурив глаз, посмотрела на стену.

– Я вообще ничего не буду говорить. Сам увидишь. – И она тремя точными ударами загнала крюк в стену.

Он перерезал бечевку и разорвал бумагу. Под стеклом, в рельефной серебристой рамке, испещренной мелкими пятнышками, оказался коллаж. На белой шершавой бумаге были выложены лесной ландшафт, карликовый лес, таинственная чаща. Миниатюрные стволы с мелковетвистыми кронами. Из ярко-зеленых растений.

– Петрушка? – спросил он. – Лес из петрушки?

– Да, из петрушки двух разных сортов, – ответила она. – Оказывается в гладких сортах на двадцать процентов больше витамина С, чем в кудрявой петрушке. Ты знал об этом?

– Потрясающая идея! Как она пришла тебе в голову?

– Ну, я же экспериментировала, для выставки, ты ведь знаешь. Вот и натолкнулась на петрушку. Только долго она не держится, вянет и желтеет, понятно? Рано или поздно просто превращается в пыль. И лес этот тоже рассыплется. Я даже люблю, когда произведения создаются не для вечности. В конце концов, мы ведь тоже не вечны. – Она повесила Раушенберга на крюк, поправила, чтобы было ровно, отошла на два шага и сцепила руки за спиной. Из выреза оранжевой майки выглянула узкая красная бретелька.

– Значит, картина будет исчезать на моих глазах? – спросил Йон. – И я смогу наблюдать этот процесс?

– Сможешь, – подтвердила она. – Если повесишь коллаж на солнце, это произойдет довольно быстро. Я нарочно решила не делать плотную рамку, – чем больше света и воздуха проникает к петрушке, тем быстрей она разрушается.

Йон перевернул рамку. Обратная сторона была аккуратно заклеена, на клеящих полосках виднелись крошечные дырочки. В углу он обнаружил надпись, сделанную мелким, с левым наклоном, почерком Юлии: «Этюд. Йону от Юлии».

Йон положил коллаж на стол, обнял Юлию и сунул палец под красную бретельку.

– У меня тоже кое-что для тебя есть. Но тебе придется поискать.

– Поискать? Йон, это нечестно. – Она высвободилась из его объятий и посмотрела по сторонам.

Сначала он собирался спрятать билеты в спальне, под подушкой, однако это походило бы на плату за любовь. Поэтому он положил их вместе с проспектом на кухне, рядом с эспрессо-машиной. Чтобы подвинуть их как бы невзначай ближе к Юлии, когда они станут вдвоем готовить на кухне кофе.

– В кабинете холодно, совсем холодно, – подсказал он.

– Ты хотя бы опиши мне, что я должна искать, какую вещь, большую или маленькую.

– Сравнительно маленькую, плоскую. Конечно, она не идет ни в какое сравнение с твоим подарком.

Петрушка была ярко-зеленая, словно только что с грядки. Она напомнила ему Шарлотту и Роберта. Шарлотту по ассоциации с грядками, а вот почему Роберта? Быть может, потому что маленький лес вызвал в его памяти заросший берег озера Уклей-Зе? По-видимому, Юлия совсем недавно положила под стекло стебли петрушки. Скорей всего, лишь накануне вечером. Пожертвовала несколькими часами сна, чтобы сделать ему приятное.

– Спасибо тебе, – растроганно поблагодарил он. – Как ты считаешь, куда лучше повесить коллаж?

– В зависимости от того, долго ли ты хочешь на него смотреть. – Она скрылась в его спальне.

Йон порадовался, что она заглянула именно туда. Убранством спальни он занялся в первую очередь и закончил вчера, устроив все по своему вкусу – новую широкую кровать выдвинул на середину, на нее постелил шелковое стеганое одеяло, китайское, он увидел его в витрине «Азиатского дома» возле Альстераркаден, после продажи столового серебра. На пурпурном фоне извивался бирюзовый с золотом дракон. Он напомнил Йону татуировку Юлии, китайский иероглиф «Тоска» под ее левой лопаткой.

Он смотрел на «Этюд» из петрушки и прислушивался к звукам, доносившимся из спальни. Представил себе, что Юлия снимает с себя все, кроме этой штучки с узкой красной бретелькой – то ли одной из ее коротких, облегающих фигуру маечек, то ли бюстгальтера. Потом она ляжет на покрывало с драконом и позовет его.