Один на один

…И неожиданно все включилось! Ноздри уловили незнакомый запах, в уши ворвалось кваканье и хруст, зрительный нерв послал первое сообщение: здесь сумерки…

Интерлюдия II

…Что? А вот так и живем. Сидим на тощих кочках около Серебряного Болота и развесив уши слушаем бесконечную трепотню Кувалды Гризли. Обычно к вечеру башка, как трухой, набита его шизанутыми историями.

Нет, не целый день сидим. Распорядок дня по-прежнему соблюдаем. Спим. Едим. Изредка куда-нибудь двигаемся. Да не, не мозгами, слава Богу, а ногами.

– Сало в кашу класть или так нарубать? – спросил скорее по привычке Цукоша. Можно подумать, хоть кого-то всерьез волнует, каким именно путем это сало попадет в желудок!

– В кашу, – последовал тем не менее строгий ответ.

А вот теперь: ни в жизни не догадаешься, кто голос подал. Ну? Сядь и рот поплотнее закрой. Потому что это – Двоечник!

Привыкай, привыкай. У нас теперь все по-другому. Ну, то есть Вомбат-то, конечно, никуда не исчезал. Командир – он и есть командир, при всех званиях-регалиях. Да только чужой он какой-то стал. Будто все ему разом осточертело по самую макушку. Да нет, бывало у Вомбата хреновое настроение и раньше, бывало. И уж всегда Командир находил способ борьбы с хандрой: ну, автомат, там, возьмет, скосит одной длинной очередью ближайшие особо поганые кусты. Или рявкнет на кого-нибудь так, что за ушами щекотно. А вот сейчас – нет. Поест, сигарету у Стармеха возьмет. Молча отойдет от костра, сядет на пригорок, уставится в небо и знай себе облака разглядывает, как будто что умное придумывает. А что там на небе умного? Ну, зарница над Городом полыхнет, тучи рыжие, кислотные натянет… Вот забота…

Саня же наш, Двоечник, наоборот: ходит твердо, по сторонам поминутно не озирается, баску в голосе прибавил. А борода! Такую себе мущинскую бороду отрастил – кто поверит! И не плачет больше по пустякам. Да ладно врать-то! Никто с тех пор ни слезинки у него не видел! С каких пор? Так с тех с самых…

В аккурат, мы тогда банду Длинного Мохаммеда накрыли. Покрошили гадов – любо-дорого посмотреть. В салат «Любительский». Ну, и на радостях похерили Одно Из Главных Правил Команды. А что говорится в Одном Из Главных Правил Команды? «Особенно тщательно выбирай место для ночевки!» А мы… Безо всякого тщания… в смысле – тщательности… то есть, просто – повалились кто куда. Ну, и наутро оказалось, что Саня с Вомбатом всю ночь в зарослях «дурак»-травы проспали. Во-от. Тогда-то вся эта ерунда и поперла. Через край. Вспоминать не хочется. Как Вомбат на Саню попер… Да что тот ему ответил… А потом Командира и вовсе закорежило. Думали – помрет. Видал, что с человеком после укуса бзыкаря делается? Вот примерно так же.

Да, собственно, не в этом даже дело! Подумаешь – «дурак»-трава! Цукоша у нас на то и доктор, чтобы с любой заразой справляться. К тому же, по большому (хоть и всем известному) секрету, еще в «до-Командном» своем прошлом Цукоша, а в ту бытность – «Азмун-Аптекарь», сам, говорят, «дурак»-травой баловался. То ли курил ее, то ли как чай заваривал… Это к тому, что повадки ее знать должен? Так.

Два дня тогда Команда сиднем сидела, на Цукошу, как на волшебника, смотрела. А этот пижон и рад стараться: походит-походит, сядет рядом с Вомбатом, то веко ему приподымет, то пульс поищет. Ноги-руки пощупает, буркнет что-то под нос, задумается. Наконец, видим: решился. Достал из своей аптечки походной, из самого секретного кармашка, шприц, ампулу синенькую, побухтел над ней немного, вроде заклинания какие. И вколол Командиру, почему-то прямо в шею. А что? И привел-таки Вомбата в чувство! Да, видать, не до конца. Мы на радостях и не сразу заметили, что Командир у нас стал какой-то… «полужидкий». А Азмун только руками разводит: сделал все, что мог, дальше не моя забота, пусть сам выправляется. Но как-то вечером признался Лене, дружку своему закадычному, что на самом деле про эту «дурак»-траву толком никому ни черта не известно. С одной стороны – в Таборе ее всякая шушера плешивая заместо «дури» покуривает. А с другой… Недаром эта зараза вокруг ТЭЦ так густо растет. Кто видел, говорят – по два метра высотой, не продерешься. Эх. Жизнь. Вроде все по-прежнему, а гнильца какая-то чувствуется…

Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп. Это мы грязь ботинками месим. Уже почти сутки. К Теплым Избам идем. Для ночевки выбираем какую-нибудь особо мерзкую ложбинку, полную криптунов и шляршней. Наутро просыпаемся, опухшие и покусанные, и Вомбат ровным голосом сообщает, что мы, оказывается, вовсе и не в Теплые Избы идем, а совсем даже наоборот – в Усть-Вьюрт. Ну, мы, понятное дело, молчим, не возражаем. Хотя даже сытому быстряку ясно, что сейчас в Усть-Вьюрте человеку делать нечего.