Дикие орхидеи

Полиция опросила подростков.

Я просмотрел их имена и задался вопросом, что интересного смогу найти про них в Интернете. Я направился к лестнице, чтобы подняться в кабинет. И тут в парадную дверь ворвалась Тесса. Она на полной скорости подскочила ко мне и повисла у меня на шее, обхватив за пояс ногами.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — повторяла она, осыпая поцелуями мое лицо.

Я понятия не имел, чем вызван ее восторг, но мне все это нравилось. Она еще в том возрасте, когда притворяться не умеют и поэтому честно и открыто выражают свои чувства.

— Ты о чем? — улыбнулся я.

Стопка материалов об убитой женщине выпала у меня из рук и рассыпалась по полу. Я бы хотел, чтобы страницы провалились в щели. Пусть тут и остаются...

— За что спасибо? — Я немного отстранил Тессу и снова смог дышать.

— За гнома!

Я решительно не понимал, о чем речь. Когда мы покупали садовые статуи, мы немало времени проспорили о том, брать или не брать гнома. Я выступал категорически против. Когда я учился в первом классе, мы с Джонни Фостером подрались, и он заявил, что я похож на гнома. Я впервые слышал это слово и потому спросил у школьной библиотекарши, что это такое. Она дала мне книжку. То, что я увидел, мне не понравилось.

По правде сказать, я боялся, что Тесса так хочет гнома в саду потому, что ей нравлюсь я.

Я отцепил от себя Тессу, поставил ее на пол и принялся собирать бумаги.

— А это кто? — спросила она, глядя на фотографию воссозданного лица. Как и большинство детей, Тесса экономила силы для игр и поэтому не помогала мне.

— Просто какая-то женщина. — Я засунул бумаги обратно в конверт. — О'кей! — Я повернулся к Тессе. — Так что все это значит?

— Ты же купил самую большую статую гнома на свете и поставил ее в саду. Он замечательный! Мне страшно нравится. Спасибо!

Я протянул Тессе руку, и мы вместе вышли в сад.

Она сказала правду.

В теньке, на одной из парковых скамеек, которые починил Нейт, сидел некто, кого легко можно принять за гнома: пяти с небольшим футов росту, с большой головой, мощным торсом и короткими крепкими руками и ногами. Его широко раскрытые глаза смотрели невидящим взглядом, а рот слегка приоткрылся. Глаза у него были огромные, с густыми ресницами, широкий нос — плоский на конце, губы полные, огромные уши плотно прижаты к голове, а черные с проседью волосы заплетены в косу... Тесса подергала меня за руку:

— А он совсем как настоящий, правда?

Я позволил ей завести меня за кусты, чтобы осмотреть остальную часть гнома. Он был одет в зеленые штаны, поношенную желтую рубашку и пурпурный жилет, усеянный сотнями эмалевых значков с разными насекомыми. Мечта энтомолога.

Тесса подошла поближе, чтобы, рассмотреть диковинное существо, а я стоял на месте как вкопанный. Это не статуя, это живой человек. И он спит здоровым крепким сном. Да, он сидит на скамейке абсолютно прямо, его глаза широко раскрыты, но он все равно спит.

В глубине души я знал, что надо сказать Тессе, что он живой и что ей лучше отойти, но я не мог пошевелить и пальцем. Разумеется, я узнал его, хотя мы никогда не встречались лично.

Тесса потрогала его за щеку. Он не шелохнулся, но я понял, что он в мгновение ока пробудился. В глазах зажегся огонек. Он посмотрел на меня.

— Здравствуй, сын, — сказал мой отец.

— Здравствуй, братец, — сказал кузен Ноубл, выходя из-за кустов.

Они оба смотрели на меня и улыбались.

Глава 14

Джеки

Мне хотелось только одного — быть с Расселом. С ним мне было хорошо, как никогда в жизни.

Меня всегда обвиняли в том, что я злая. Столько моих знакомых женщин принимались играть в психотерапевта и говорили, что весь мои сарказм происходит оттого, что у меня внутри скопилось слишком много злости!

С этим я еще могла согласиться, но я была категорически против, когда они заявляли, что мне просто нужно «выпустить все наружу». Они огорчались, когда я отказывалась рассказывать им свои самые сокровенные тайны. Уверена, они считали, что я не играю в девчачью игру по девчачьим правилам, потому что одно из правил гласило: все должны рассказывать всем всё. Правда же заключалась в том, что моя злость не имела причин. Самое плохое из того, что со мной произошло, на самом деле не так уж и плохо, и я чувствовала себя виноватой за то, что эта злость во мне вообще есть. Когда я училась в старшей школе, моя лучшая подруга (в том городе) призналась мне, что ее отец по ночам забирается к ней в постель и «делает это» с ней. Она заставила меня поклясться, что я никому не скажу, но я нарушила слово и рассказала папе. Когда пыль, поднятая отцом, немного улеглась, мы уехали.