У страха глаза велики

— Тогда помалкивай!

Степанида ничего не ответила и молча полезла в автобус. Все-таки она обиделась.

— Ничего, переживет! — словно подслушала мои мысли Мотька.

Мы дождались, пока автобус отойдет, и не спеша побрели по улице.

— Ась, а мы туда, на улицу Батиньоль, заранее поедем или же прямо к двенадцати?

— Нет, надо пораньше туда заявиться, разведать, что там и как.

— Мне тоже так кажется. А ты не думаешь, что все-таки надо позвонить Маше, а?

— Зачем? Она только привяжется опять…

— Степка говорила, что советовала ей показать дяде визитку Холщевникова…

— Да нет, это ж было до того, как он спросил у нее дорогу на улицу Батиньоль. Так что…

— Мне почему-то кажется, что она может сама туда отправиться. А это ни к чему.

— И что ты предлагаешь?

— Может, звякнуть ей и предупредить еще раз, чтобы не совалась?

— Давай попробуем!

Мы вернулись домой, и я позвонила Маше.

— Здравствуй, Маша, это Ася говорит.

— Здравствуй, Ася. Ты звонишь, чтобы я не ездила на улицу Батиньоль, да? — догадалась она.

— Вообще-то да, — засмеялась я. — А ты туда собираешься?

— Ну…

— Маша, не делай этого, пожалуйста. Ты можешь все испортить просто по неопытности…

— Но я так никогда не наберусь опыта, правда?

— А зачем тебе такой опыт?

— Интересно!

— Это я понимаю, — мягко сказала я, — даже очень хорошо понимаю, но пойми и ты, Маша! Нельзя, чтобы твой дядя тебя заметил!

— А если я вызовусь его проводить туда?

— Что тебе это даст? И к тому же я не уверена, что он согласится. Он сейчас дома?

— Да. Он еще спит. Просил разбудить его в десять часов. И тогда я его спрошу.

— Дело твое, — сухо ответила я. — Поступай, как знаешь. Единственное, о чем я тебя прошу, — при виде нас притворись, что никогда в жизни нас не видела. Можем мы хотя бы на это рассчитывать?

— А почему ты злишься?

— Я не злюсь, просто когда имеешь дела с неразумными малолетками…

— Это я неразумная малолетка? — возмущенно запыхтела Маша.

— Конечно! Вон Степанида, ей тоже хотелось пойти с нами, но она понимает, что такое «надо».

— А я, значит, не понимаю?

— Судя по всему, не понимаешь.

Она помолчала.

— Ну хорошо, — выдавила она из себя, — я никуда не пойду. Буду торчать дома! Но вы обещаете мне все рассказать потом?

— Конечно! Вот теперь я вижу, что ты уже большая и умная.

— Дешево ты меня покупаешь!

— Я тебя не покупаю, я просто говорю то, что думаю. Ну все, с этим покончили. Больше ничего интересного не происходило?

— Нет. Он вчера весь день лежал, примочки себе делал, отсыпался. Даже не звонил никуда.

— И ему никто не звонил?

— Нет, не звонил.

— Понятно. Ну хорошо, Маша, спасибо тебе за помощь.

— За какую помощь? — растерялась она.

— Ну, за то, что ты остаешься дома. Ты этим здорово нам поможешь.

— Ты хитрая, ужас просто!

В ответ мне осталось только рассмеяться. На этом мы с нею простились.

— Фу, — сказала я, положив трубку. — С меня семь потов сошло, пока я ее отговорила переться на улицу Батиньоль.

— А может, не стоило так стараться? Ну пошла бы она туда…

— Ладно, проехали! Ты мне лучше вот что скажи, Матильда, что твоя печенка тебе подсказывает? Нароем мы там что-нибудь интересное?

— Нароем, Аська, — вздохнула Мотька.

— А ты чего так тяжело вздыхаешь?

— Я уж думала, мы с тобой никогда больше ничего не будем вместе расследовать, и вот пожалуйста!

— Ты этим недовольна, что ли?

— Да как тебе сказать…

— Скажи, как есть!

— Сама не знаю… Да нет, глупости, это просто здорово! Такая, видно, наша с тобой судьба, а от судьбы куда деваться, правда?

— Правда!

Глава VIII

ПОВЕЗЛО ИЛИ НЕ ПОВЕЗЛО?

В половине двенадцатого мы уже были на улице Батиньоль.

— И что теперь? — спросила Мотька.

— Как будто я знаю, — проворчала я. Почему-то мне казалось, достаточно попасть сюда — и все станет ясно само собой. Но увы…

— Аська, а ведь мы сглупили, да еще как! Где ж мы тут этого дядю сыщем? Только если уж очень повезет…

Я помолчала. Да, растренировалась я… Какого маху дала! Надо было следить за дядей Лешей от дома, тогда все было бы в порядке, а так…

— Слушай, Аська, позвони-ка ты Маше!

— Это зачем?

— А вдруг он перед уходом что-то ей сказал или спросил? Ну мало ли, риск-то небольшой! Вернее, вообще никакого риска!