Криминальные каникулы

— А кто там у вас? — спрашивает она.

— У меня там двоюродная тетя, — отвечаю я.

— А вы разве не сестры? — удивляется она.

— Нет, мы подруги!

— Но все равно как сестры! — сообщает Мотька.

— Понятно. И как же вас зовут?

— Меня зовут Мотя, а ее Ася.

— Ася… Это Анна?

— Нет, Анастасия.

— А Мотя? Неужели Матрена?

— Да нет, Матильда!

— А я — Римма Львовна!

— Очень приятно!

— И мне тоже. Вы на каникулы?

— Да и еще недельку прихватим!

— Я тоже на две недели, к брату.

Наконец загорается сигнал: «Пристегнуть ремни и не курить».

Самолет катит по взлетной полосе. Мотька вцепляется в ручки кресла и бледнеет.

— Боишься? — спрашиваю я шепотом.

— Есть немножко!

Мы даже не заметили, как оторвались от земли. Мотька смотрит в окно и ахает. Огни Москвы остались далеко внизу.

— А днем, наверное, такая красота! Обратно мы тоже ночью прилетим? — спрашивает она.

—Да.

— Жалко!

И вот мы уже набрали высоту. Народ начинает шляться по проходу. Стюардессы разносят напитки. Мы берем апельсиновый сок и медленно, с наслаждением потягиваем его.

— Как в кино! — шепчет Мотька.

Включается телевизор. Показывают старый боевик с Чаком Норрисом. Неинтересно. Курица рядом со мной мирно посапывает. Мы с Мотькой тоже пытаемся заснуть, но где там! А вскоре уже приносят то ли ужин, то ли завтрак. Мы откидываем столики и начинаем изучать содержимое коробочек на подносе.

— Так! Это горячее. Это сладкое. Это салат. Это сок. А это что? — интересуется Мотька.

— Это просто чашка.

— Для сока?

— Нет, потом, наверное, чай дадут!

— Еще и чай? Здорово! Ой, Аська, а что это за штучка?

— Какая?

— А вот красненькая, вроде вишенки.

— Это помидор, — говорит вдруг Курица.

— Помидор? Такой малюсенький? — ахает Мотька и тут же отправляет помидор в рот. — А вкуснота!

Я тоже пробую помидор. Действительно, очень вкусно. Жалко, что всего один. С завтраком покончено. Мы съели и выпили все, что нам дали. Потом по самолету прошел молодой человек с тележкой, предлагая пассажирам спиртное, духи, сигареты, украшения. Потом всем раздали листки декларации. На английском. Мы с Матильдой быстро их заполнили и еще помогли вконец растерявшейся Курице.

— Вот спасибо вам, девочки, не знаю, куда бы я без вас…

Потом к нам подошла стюардесса с… горячими салфетками. Она щипчиками вынимала их из коробки и подавала пассажирам, которые прикладывали их к лицу. Мы, понятное дело, поступили точно так же. Это оказалось необыкновенно приятно.

Матильда была на седьмом небе.

— Я про такое даже в книжках не читала! — восторгалась она. — Мама мне и не поверит! — Она глянула на часы. — Ой, Аська, мы что, через полчаса уже прилетим?

— Да, — вместо меня отвечает Курица, и на губах ее играет улыбка облегчения. Хоть на какое-то время избавилась от своих мучителей. А может, она просто боится летать и радуется скорому окончанию полета?

Мы даже не заметили, как самолет коснулся земли и пассажиры зааплодировали.

— Чего это они? — удивляется Мотька.

— Летчикам аплодируют за отличную посадку, — опять объясняет Курица.

Вот мы уже и по-настоящему за границей. Интересно что нас тут ждет?

Спускаемся по трапу и садимся в большой автобус. Уже светает. Несколько минут, и мы входим в здание аэропорта, мгновенно минуем паспортный контроль и оказываемся в зале выдачи багажа. Народу никого, кроме пассажиров нашего рейса. Все устремляются к дальнему транспортеру. Мы хватаем тележку и бежим за ними. И вот по транспортеру поплыли чемоданы и сумки. Мы не сводим с них глаз.

— Девочки, до свидания! — окликает нас Курица.

— До свидания, Римма Львовна! — отвечаю я, а Мотька, не в силах оторваться от плывущего багажа, просто что-то бормочет.

— Аська, твоя сумка! — орет вдруг она и хватает мою сумку. — А моя где же?

— Погоди, сейчас найдется! — успокаиваю я ее.

— А вдруг пропала? Там у меня все! — Мотька вдруг срывается и бежит вдоль транспортера. У меня мелькает дурацкая мысль, что сейчас она просто влезет на него и укатит вместе с пока бесхозным багажом. Моя подружка, кажется, совсем ошалела.

Из-за кулис выплывает Мотькина ярко-зеленая сумка, и она коршуном бросается за ней. У меня от смеха уже болит живот.

— Чего ты ржешь?

— Видела бы ты себя со стороны! Сдохнуть можно.

— А что? — пугается Мотька. — Я неприлично себя вела?