Империя наносит ответный удар

— Разодрать мою задницу, — ошеломленно пробормотал предмет мечты, облокачиваясь на дверной косяк и складывая руки на груди. — Это ж Песец.

— Привет, Рысь, — произнес Родим уже своим обычным голосом. — И скольким ты уже отбила яйца?..

Он не сумел отказать себе в удовольствии и чуть повернул голову, чтобы полюбоваться потрясенной физиономией охранника…

— И давно ты здесь трясешь задницей?

— Да уж больше полугода.

Они сидели в дальнем углу опустевшего зала, за тем самым столиком, и лакали местное виски. Оба успели сойтись на том, что больше всего это пойло напоминает самогон, который Казимеж гнал на Фарсалосе из картофельных очисток и абрикосовых косточек, только оно тому самогону и в подметки не годится. Однако они не были достаточно артистичными людьми, чтобы травить себя огненной бластерией, а так называемая контрабандная «Боярская» со Светлого Владимира на самом деле не имела с настоящей ничего общего: обычный плохо разбавленный спирт. На столе перед ними в стакане воды мягко мерцали фиалки.

— А до этого где тебя носило? — поинтересовался Родим, бултыхая в бокале темно-коричневую жидкость с резким запахом. — Я на тебя вышел чудом.

— Сразу после отставки вернулась в родные края и пыталась начать жить нормальной жизнью. — Рысь помолчала, скрипнула стулом. Подняла взгляд на собеседника. — Отчего-то не смогла. Ну, чего тебе объяснять, сам небось все понимаешь… Завербовалась на рудники в пояс Альгавы. Там было тяжело, но здорово. Изматывающая работа, тяжелые условия, тупой быт, чужие люди вокруг — то, что нужно, чтобы побыстрее забыть о Дальнем Приюте. Но меня оттуда быстро вышибли. Когда количество шахтеров, которых я изувечила, перевалило за второй десяток, руководство шахт заявило, что не намерено терпеть убытки и постоянно решать вопрос с наймом нового персонала из-за того, что какой-то сучке взбрело в голову, будто у нее между ног сокровище, которое следует защищать всеми доступными средствами, включая табуретки с камбуза, распорные штанги и запасные буры большого диаметра.

Покачав головой, она еще плеснула себе виски из стоявшей на столе бутылки: в местном баре у нее был неограниченный кредит. Пестрецов не стал ухаживать за ней и наполнять ее бокал — Рысь страшно этого не любила.

— Потом моталась по галактике, — продолжала она, отхлебнув. — Кое-какие связи остались, устраивалась то там, то здесь. Так, чтобы побольше выматываться и поменьше вспоминать. Оцедонтов кормила в Мирмикейском зоопарке. — Она невесело фыркнула. — Но Горностаям ли бояться грязи, командир? А насчет денег — так много ли мне надо? Конура чуть побольше шкафа да пожрать два раза в день. Никого видеть не хотелось, думала, повешусь или с ума сойду… Пару раз устроилась на более или менее приличную работу, но на одной оказалось слишком много свободного времени, а со второй тоже быстро турнули — там надо было спать с хозяином. То есть это в контракт не входило и выяснилось уже потом, по ходу дела, так что у нас с руководством сразу возникло взаимное непонимание. В общем, в конце концов выбросило меня прибоем сюда. За полгода уже стала здесь достопримечательностью — как же, стриптизерша, которая никому не дает! У местных такое в голове не укладывается…

— И что, много уже яиц отбила? — усмехнулся Родим.

— Да уж не меньше сотни, — Рысь презрительно скривилась. — Мачо недоделанные…

Она крепко и многоэтажно выругалась. Пестрецов посмотрел на нее с уважением.

— Сначала, конечно, обижались сильно, — продолжала Рысь. — Не понимали, что сами виноваты, что не нужно мне их собачье внимание. Пытались избить, порезать, изнасиловать… Но куда этим детям улиц до настоящего профессионала! Кое-кого пришлось вразумлять множественными переломами и травмами черепа. Первое время я вообще ночевала прямо в гримерке с разрядником под подушкой. Сейчас вроде бы отстали — местные силу уважают, да и хозяин заведения имеет мощную крышу, а я ему неплохие деньги приношу как-никак. Так вот и живу. Иногда мне кажется, что я не улетала с Мирмикея и по-прежнему работаю в зоопарке — в павильоне приматов… В общем, именно то, что надо. — Она залпом допила виски и со стуком поставила бокал на столик. — Ну, а ты как, Песец?

Родим пожал плечами.

— После отставки тоже сначала вернулся домой. Сперва вроде бы нормально было. Словно отболело все внутри и выгорело. А потом — не смог. Не смог на себя по утрам в зеркало смотреть. Не смог видеть свои награды, особенно за последнюю операцию, тошно мне становилось. Не смог встречаться с сослуживцами, не смог читать газеты. Бросил все, удрал на Ярило VI, родину моих предков. Я ведь столичный житель только во втором колене, — усмехнулся Пестрецов. — От самого себя удрал… Губерния у нас оказалась приграничная, народу мало, земли много. Местные пособили — отстроил себе хуторок, завел хозяйство, на охоту стал ходить. Коровку завел…