Империя наносит ответный удар

— Знаешь что, Песец, — крикнула она из душевой кабинки, пытаясь перекрыть шум воды, — если ты думаешь, что это что-нибудь значит и что у нас теперь все будет как когда-то, ты эти мысли сразу засунь себе поглубже в задницу, хорошо?

— Договорились, — хладнокровно отозвался Родим. — Яблочко помой мне, пожалуйста.

Первые два дня они отсыпались в своей каюте, а к вечеру третьего выбрались в бар. Посетителей было немного, на затемненном танцполе под медленную музыку жадно тискались нетрезвые парочки, пытавшиеся изобразить, будто они танцуют. Пестрецов с Рысью взяли по пиву и пристроились за одним из угловых столиков.

— Интересно, — задумчиво проговорила Рысь, отхлебнув пива, — а почему он прислал послание именно тебе?

Родим молча пожал плечами. Она еще несколько мгновений помолчала, то ли ожидая ответа, то ли просто пытаясь его перемолчать, а затем сдалась и переменила тему:

— А как ты меня нашел?

— Найти тебя было очень непросто, — покачал головой Пестрецов. — Я не стал обращаться ко Второму управлению. Не хочу сказать, что у их аналитиков меньше мозгов, чем у меня, но я лучше тебя знаю. Ты скиталась по таким дырам, что они вполне могли тебя и не отыскать. А я знал заранее, куда следует заглянуть в первую очередь… К тому же чем меньше мы оставим следов в официальных структурах, тем спокойнее я себя буду чувствовать.

— Мозги тут ни при чем, — вздохнула Рысь. — Просто я пряталась от себя, а не от тебя. — Она сделала паузу. — А насчет следов… Ты имеешь в виду возможность наличия «крота»?

— Нет, — качнул головой Песец. — Вряд ли все так плохо. Но береженого, как ты понимаешь, бог бережет. Не случайно же послание пришло мне в обход всех силовых ведомств, с личным вассалом. На всякий случай, как я понимаю. На Дальнем Приюте ведь, похоже, не обошлось без предательства.

Они помолчали, погрузившись в пиво.

— Знаешь, Песец, — проговорила наконец Света, — спасибо, что забрал меня оттуда. И спасибо, что растормошил. Я думала, у меня уже никогда ничего не будет — ни секса, ни настоящего рискованного дела…

— Обращайся, если еще понадоблюсь, — проронил Родим.

Отодвинув очередную пустую стопку, с высокого стула возле стойки сполз массивный бородатый хичер в черной кожаной куртке и коричневых сапогах с острыми носами. На рукавах и лацканах у него позвякивали какие-то серебристые цепочки, всклокоченная шевелюра неопределенного цвета напоминала воронье гнездо. Описав по залу большую кривую дугу, хичер выбрел на столик, за которым сидели Песец с Рысью, и оба инстинктивно поморщились: судя по всему, последний раз он принимал душ еще до Ипалайского конфликта.

Обнажив в кривой ухмылке гнилые зубы, бородач бесцеремонно ухватил Рысь за локоть:

— О, какая слатенькая! А ну, киска, пойдем-ка потанцуем!

Девушка вроде бы не сделала ни единого движения, но хичер вдруг ощутил, что сжимает воздух. Тогда он накрыл ладонью ее руку, лежавшую на столе, и агрессивно обратился к Пестрецову:

— Ты не возражаешь, браток?

— Нет-нет, — с политкорректной улыбкой Родим сделал миролюбивый жест. — Пусть подруга развлечется.

Рысь чуть изменила позу, и бородач внезапно снова ощутил, что под его ладонью пусто. Убедившись, что строптивая киска внимательно смотрит на него, переплетя пальцы обеих рук и положив на них подбородок, он попытался схватить ее за запястье. Пальцы его опять встретили пустоту. Он хотел поймать ее за другую руку — и снова неудача. Пьяный хичер никак не мог понять, что происходит: странная телка вроде бы почти не двигалась, медленно, казалось, даже лениво чуть отстраняясь и отодвигая руки в стороны, однако он никак не мог даже прикоснуться к ней, промахиваясь, словно совершенно потерял ориентацию от выпитого.

Наконец Рыси надоела эта игра. Мелькнула в воздухе ее узкая кисть, и лапа хичера с размаху ударилась о ребро столешницы. Громила взревел от боли.

— Ах ты, сучка! — заорал он, пытаясь сунуть пострадавшую руку за пазуху и никак не попадая куда надо.

Девушка с интересом наблюдала за его действиями. Наконец, когда он уже зацепил во внутреннем кармане разрядник и почти вытащил его наружу, она чуть привстала и несколько раз стремительно ткнула бугая стиснутыми в щепоть пальцами в руку, правую сторону груди, левое бедро и шею, отчего тот дико заорал и повалился на пол бара, трепыхаясь и булькая, словно выброшенная на берег рыба. Мышечный спазм — штука сама по себе жутко болезненная, а уж когда в этом процессе участвуют целых четыре ключевые мышцы, вообще невыносимая.