Чужак в стране чужой

— Подождите, доктор. Жалко, конечно же, времени, но пусть будет по-вашему. — Полицейский побагровел, но говорил все тем же ровным, спокойным голосом.

Дальше все пошло гладко и без эксцессов. Хайнрих предъявил удостоверение Джубалу, быстро получил его обратно и предъявил снова, на этот раз — Энн. Затем он назвал свою фамилию, имя и служебный номер, а также сообщил, что является сотрудником Бюро Спешел Сервис Федерации, в чине капитана полиции. Лицо Хайнриха словно закаменело; повинуясь приказаниям своего начальника, через ту же унизительную процедуру прошли и остальные полицейские, а последним — пилот.

— А теперь, капитан, — расплылся в любезной улыбке Джубал, — чем я могу быть полезен?

— У меня есть ордер на арест Джилберта Берквиста с правом осмотра вашего участка и всех находящихся на нем строений.

— Покажите, пожалуйста, его мне, а затем — Свидетелю.

— Сейчас. У меня есть еще один ордер, аналогичный первому, на арест Джиллиан Бордман.

— Кого?

— Джиллиан Бордман. По обвинению в похищении человека.

— Господи, какой ужас!

— И еще один, на Гектора С. Джонсона… и на Валентайна Майкла Смита… и еще на вас, на Джубала Харшоу.

— На меня? Что, неужели, опять налоги?

— Нет. Соучастие в том, соучастие в сем… необходимый следствию свидетель… не будь у меня этого ордера, я арестовал бы вас и так, за создание помех действиям сотрудников правоохранительных органов.

— Да бросьте вы, капитан, какие там помехи! Я же оказываю полное вам содействие — с того момента, как вы удостоверили свою личность и начали вести себя в соответствии с законом. Я готов продолжить это сотрудничество. Что, конечно же, не значит, что я отказался от намерения возбудить иск и против вас, и против вашего непосредственного начальника, да и против правительства тоже за незаконные действия, совершенные вами в начале… и я ни в коем случае не отказываюсь от своего права опротестовать любые незаконные поступки, которые вы либо ваши подчиненные можете совершить в дальнейшем. М-м-м… большой у вас список. Теперь понятно, зачем потребовалась вторая машина. Вот только — погодите, погодите! — как-то все это странно. Эта самая, как ее, миссис Беркманн? — она обвиняется в похищении некого Смита… а вот тут другой ордер, и там он обвиняется в побеге из места заключения. Что-то я не все тут понимаю.

— Все так и есть. Он бежал — а она его похитила.

— Не слишком ли это сложно? Якобы и то и другое сразу. А почему его держали в заключении? В ордере об этом ни слова.

— Мне-то откуда знать? Он бежал, вот и все. Теперь он — беглый.

— Ну и ну! Стоит, пожалуй, вспомнить, что я — адвокат, и предложить им обоим свои услуги. Интереснейшее дело! Если тут была допущена некая ошибка — или даже ошибки, — могут выясниться самые неожиданные обстоятельства.

— Мне кажется, вы забыли, — холодно улыбнулся Хайнрих, — что тоже попадете в каталажку.

— Смею вас заверить, что совсем ненадолго. — Джубал повернулся к дому и заговорил громче: — Если, как я надеюсь, нас слышал судья Холленд, рассмотрение habeas corpus — для всех нас — произойдет очень быстро. А если где-нибудь в окрестностях есть рассыльная машина Ассошиэйтед Пресс, не придется терять времени на выяснение, куда и кому нужно вручать новости.

— Мелкий жулик — он всегда мелкий жулик, так, что ли, Харшоу?

— Клевета, мой дражайший, типичная клевета. И я это запомню.

— Запоминайте, сколько хотите. Свидетелей-то нет.

— Вы так думаете?

15

Валентайн Майкл Смит пересек наполненный мутноватой водой бассейн и обосновался в самой глубокой его части, под трамплином. Он не знал, почему брат сказал ему спрятаться, он даже не знал, что прячется. Джубал попросил его лечь на дно и не подниматься, пока не придет Джилл, этого было достаточно.

Он свернулся клубком, выпустил из легких воздух, заткнул горло языком, закатил глаза, уменьшил частоту сердцебиений и стал практически мертвым — только что не покинул телесную оболочку. Затем он растянул свое личное время так, что секунды казались часами — нужно было многое огрокать.

Ему снова не удалось достигнуть идеального понимания, полного взаимопроникновения — гроканья, которое должно устанавливаться между братьями по воде. Не удалось именно ему, именно он неверно пользовался странным, неоднозначным человеческим языком. А в результате Джубал расстроился.