Перекличка мертвых

— А что вам все-таки надо?

— Помимо поездки на такси за счет Кафферти? Вы это имеете в виду? — Ребус пожал плечами. — Может быть, я просто хочу выяснить, чем он притягивает к себе людей. Мне иногда кажется, что он носит в себе какой-то вирус — тот, кто с ним соприкасается, заболевает.

— Вы знакомы с ним намного дольше, чем я, — ответила женщина.

— Это верно.

— Значит, у вас должен быть иммунитет?

Он покачал головой:

— Нет, это не иммунитет.

— Меня он пока ничем не заразил.

— Это хорошо… но болезнь не всегда проявляется сразу.

Они свернули на Леди-Лоусон-стрит. Еще минута, и они будут в Грассмаркете.

— Ну что, добрый самаритянин, душеспасительная беседа закончена? — спросила женщина, повернувшись к Ребусу.

— Это ваша жизнь…

— Точно, моя. — Наклонившись к разделительной перегородке, она громко сказала водителю: — Остановитесь перед светофором.

Он встал там, где она просила, и начал заполнять чек, но Ребус попросил его проехать еще немного. Женщина вышла из машины. Он смотрел на нее, надеясь услышать еще что-нибудь, но она, захлопнув дверцу, пересекла улицу и пошла в темноте по тротуару. Машина с работающим двигателем стояла до того момента, пока водитель по лучу света из проема входной двери не убедился, что она вошла в подъезд.

— Всегда лучше быть уверенным до конца, — объяснил он Ребусу. — Сейчас приходится быть очень осторожным. Куда теперь, шеф?

— Давайте развернемся, — ответил Ребус, — и подбросьте меня до «Гнездышка».

Поездка заняла не более двух минут. Перед тем как выйти из машины, Ребус велел водителю приписать к счету двадцать фунтов в качестве чаевых. Расписался и протянул счет водителю.

— Не слишком ли, шеф? — спросил тот.

— Чужих денег мне не жалко, — ответил Ребус, вылезая из машины.

Охранники в «Гнездышке» узнали Ребуса, но по их лицам было видно, что его приход их не обрадовал.

— Много работы, парни? — спросил Ребус.

— Как всегда в дни зарплаты. Да за эту неделю еще массу премий повыдавали.

Едва войдя. Ребус понял, на что намекал охранник. Большая группа подвыпивших копов монопольно завладела тремя девушками. Стол, за которым они сидели, казалось, вот-вот рухнет под тяжестью бокалов шампанского и пивных кружек. Эта компания была в зале не единственной — в дальнем конце шумела еще одна холостяцкая вечеринка. Никого из копов Ребус не знал, однако говор у всех был шотландский — ребята решили хорошенько гульнуть, перед тем как разъехаться по домам, к женам и подружкам, ожидающим своих мужчин в Глазго. Инвернессе, Абердине…

На небольшой сцене извивались вокруг шестов две женщины. Еще одна, демонстрируя свои прелести, расхаживала по барной стойке, к великой радости сидевших возле нее одиночек. Она присела на корточки, позволяя засунуть себе под стринги пятифунтовую купюру и награждая дарителя поцелуем в рябую щеку. У стойки оставался один свободный табурет, и Ребус присел на него. Из-за занавеса выскочили еще две танцовщицы. Одна с улыбкой направилась к Ребусу, но стоило ему отрицательно мотнуть головой, как улыбка с ее лица мгновенно испарилась. Бармен спросил, что ему налить.

— Пока ничего, — ответил Ребус. — Просто хотел попросить у вас зажигалку.

Перед его глазами возникла пара высоких каблуков. Их хозяйка, остановившись возле Ребуса, присела, и их глаза встретились. Ребус задержался с прикуриванием сигареты ровно настолько, сколько требовалось, чтобы пригласить ее на пару слов.

— Через пять минут у меня перерыв, — ответила Молли Кларк и попросила бармена: — Ронни, налей-ка моему другу.

— Идет, — ответил Ронни, — но запишу это на твой счет.

Не ответив, она выпрямилась и, извиваясь всем телом, двинулась к другому концу стойки.

— Пожалуйста, виски, Ронни, — подсказал бармену Ребус, незаметно опуская зажигалку в карман, — но я предпочитаю сам добавлять воду.

Ребус готов был держать пари, что жидкость, налитая из бутылки в стакан, была уже сильно разбавлена. Он погрозил бармену пальцем.

— Вы пришли сюда для того, чтобы потом пожаловаться в торговую инспекцию? — огрызнулся Ронни.

Ребус отставил стакан в сторону и, повернувшись на табурете, сделал вид, будто любуется танцовщицами, но на самом деле стал наблюдать за компашкой веселящихся копов. Что-то неуловимо особенное отличало их от окружающих. Все они были аккуратно подстрижены, некоторые носили усики. Большинство не расставалось с галстуками, хотя форменные кители висели на спинках стульев. При всей их непохожести, разности возрастов они держались абсолютно одинаково. Вели себя так, будто представляли собой небольшое обособленное племя, живущее по своим, отличным от остального мира законам. Всю прошлую неделю они верховодили в столице — считали себя завоевателями… непобедимыми… всесильными.