Перекличка мертвых

Я хорошо делаю свою работу, Ребус.

Неужто и Гарет Тенч смотрел на себя так же? Ребусу казалось, что все намного сложнее. Тенч знал, что потерпит поражение, но все равно решил не сходить с дистанции. Ребус рассматривал и такую маловероятную версию, согласно которой муниципальный советник являлся тем убийцей, чьей «работой» была выставка ужасов в Охтерардере. Тенч решил избавить мир от обитающих в нем чудовищ — в том числе и от Кафферти. Убив Сирила Коллера, он подставил Кафферти. Поспешное расследование могло бы на этом и завершиться, сделав Кафферти главным подозреваемым. К тому же Тенч знал Тревора Геста… помогал ему, а потом, заглянув на сайт, узнал о его похождениях и счел предателем…

Остается только Проворный Эдди Айли. С ним Тенча не связывало ничего, а ведь Айли был первой жертвой, шел паровозом в этой цепи убийств. И вот Тенч мертв, и они хотят повесить его смерть на Кейта Карберри.

С кем еще ты говорил о Гарете Тенче?

По-моему, ты здесь считаешься детективом…

Или жалкой видимостью детектива…

К Ребусу подошла Молли. Он и не заметил, когда она закончила танец.

— Через две минуты буду ждать вас у входа. Только оденусь.

Она стояла у входа, прислонившись к стене и кутаясь в долгополое черное шерстяное пальто. Когда Ребус подошел. Молли протянула ему пачку сигарет. Охранник, маячивший на крыльце, не мог слышать их разговора.

— Дома ты не куришь, — заметил Ребус.

— У Эрика ведь аллергия.

— Кстати, я хочу поговорить с тобой именно об Эрике.

— Об Эрике?

Молли сменила положение ног, и Ребус заметил, что вместо туфель на высоких каблуках на ней уже кроссовки.

— Помнишь, когда мы говорили в прошлый раз, ты сказала, что он знает, как ты зарабатываешь деньги.

— И что?

— Я не хочу причинять ему боль, а поэтому, думаю, будет лучше, если ты сама его бросишь.

— Бросить его?

— Тогда мне не придется рассказывать ему, что ты вытаскиваешь из него конфиденциальную информацию, которую сразу сливаешь своему боссу. Понимаешь, я только что разговаривал с Кафферти, и меня внезапно осенило. Он знает такие вещи, которые неизвестны никому, кроме посвященных… а самый посвященный у нас Мозг.

Она хмыкнула:

— Вы прозвали его Мозгом… и при этом считаете дураком?

— Не понял, что ты хочешь сказать?

— По-вашему, я мерзавка, облапошивающая простачка?

Она в задумчивости потерла пальцем верхнюю губу.

— Честно говоря, я бы еще кое-что добавил — как мне кажется, ты живешь с Эриком только потому, что так велел Кафферти… он и на кокс тебя подсадил, чтобы привязать еще крепче. При первой встрече я подумал, что у тебя просто нервишки пошаливают.

Она не сочла нужным оправдываться.

— Вскоре надобность в Эрике отпадет, и ты отбросишь его, как использованную ветошь. Мой тебе совет: сделай это сейчас.

— Ребус, я ведь уже сказала, Эрик не идиот. Он отлично знает, что к чему.

Ребус, прищурившись, посмотрел на нее:

— Тогда, дома, ты говорила, что запрещаешь ему даже думать о другой работе. Как ты полагаешь, каково ему будет узнать, что ты так старалась лишь по одной причине: он, работающий в частном бизнесе, твоему боссу просто неинтересен?

— Эрик рассказывает мне все исключительно по своей воле, — продолжала Молли, — и ему прекрасно известны условия.

— Классическая приманка на сахар, — качая головой, пробормотал Ребус.

— К сладкому привыкаешь… — насмешливо заметила она.

— И все-таки тебе надо от него уйти, — решительно потребовал он.

— А то что? — Она сверлила его взглядом. — Пойдете и расскажете ему то, что он и без вас знает?

— Рано или поздно Кафферти потонет — ты что, и тогда хочешь быть рядом с ним?

— Я неплохо плаваю.

— Нет, Молли, уплыть тебе не удастся. Вернее всего, состаришься в каталажке. Сама подумай, сливать секретную информацию криминальному авторитету — это очень серьезное обвинение.

— Ребус, ведь заложив меня, вы заложите и Эрика. Так-то вы заботитесь о нем?

— За все надо платить. — Ребус решительно отшвырнул окурок. — Завтра утром я перво-наперво поговорю с ним. Тебе к этому времени лучше бы собрать свои вещи.

— А что, если мистер Кафферти будет против?

— Не волнуйся, не будет. Он сразу поймет, что теперь мы сможем спускать через тебя дезуху, на которой он враз накроется.