Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2

Разбойник задумался на несколько секунд и затем, опустив голову и постукивая ногой, произнес:

— О нет! Признаться честно, я предпочитаю оставаться вашим пленником. Столько раз я уже видел смерть: то под дулом пистолета, то на конце виселичной веревки, то под прицелом дюжины ружей. И нахожу ее, кумушку, такой безобразной, что не желаю больше иметь с ней дел. Оставьте меня ? себя — я послужу вам проводником, вам ведь известно, что я знаю здешние дороги. Вам нужен слуга, в конце концов. И я буду им: я буду следить за вашим оружием и ухаживать за вашей лошадью. А леса и гор — с меня хватит!

— Что же, так тому и быть! — сказал Рене. — Я возьму тебя с собой, и если ты будешь вести себя хорошо, как я надеюсь, тем самым ты расплатишься за преступление, за которое тебя должны были наказать.

— Я сделаю все, что смогу, — ответил разбойник. — И если вдруг я не верну вам всего, что должен, то не по своей вине.

Войско достигло места, где планировалось сделать стоянку. Это была вершина холма, с которой открывалась живописная панорама: одновременно взору представали Сцилла, берега Сицилии, мост в Реджо, Липарские острова и, подобно облачку на самом горизонте, — остров Капри.

Здесь хорошая дорога прерывалась, двигаться дальше для артиллерии не представлялось возможным из-за множества ручейков, спускавшихся с вершины Аспромонте и то там, то тут преграждавших дорогу.

Генерал Ренье созвал совет, чтобы придумать, как преодолеть это препятствие. Все высказались, но ни одно предложение нельзя было принять. Решение требовалось быстрое еще и потому, что место стоянки оказалось под огнем множества сицилийских канонерских лодок, часть из которых плавала вдоль побережья, а часть бросила свои двойные якоря почти у самой кромки берега напротив Пампинелло.

Они палили так оживленно и так метко, что генералу пришлось выдвинуть на огневую позицию свои 12-фунтовые пушки.

Примерно через полчаса огонь французских орудий заставил замолчать пушки на вражеских лодках, повредив их мостки. Но поскольку противник не предпринял никаких действий, чтобы удалиться, с берега им прокричали, чтобы убирались. Ко всеобщему удивлению и на трехкратное предупреждение не последовало никакой реакции.

Генерал уже отдал приказ потопить лодки, когда Рене приблизился к генералу и что-то сказал ему на ухо.

— Да, — ответил генерал, — возможно. Посмотрим.

В то же мгновение Рене, прервавший беседу со своим разбойником, бросил на берег свой мундир и рубашку и прыгнул в воду, намереваясь предупредить командира шлюпок о необходимости развернуть шлюпки и уходить.

Командующий шлюпками ничего не ответил на предупреждение генерала Ренье, потому что оно звучало по-французски, а командующий был англичанином и попросту ничего не понял.

Рене, догадавшийся о причине непонимания, приблизившись к шлюпкам на половину ружейного выстрела, прокричал им по-английски, чтобы разворачивались и уходили назад, — англичане тут же спустили флаг. На борту каждой шлюпки было по двадцать человек и и 24-фунтовая пушка.

Генерал Ренье направился к вышедшему из воды молодому человеку, промокшему до нитки, и сказал:

— Вы хороший советчик, Рене. Ступайте переоденьтесь и приходите к нам — будем вместе искать способ, как переправить нашу артиллерию в Реджо.

— Генерал, — ответил Рене, — я только что, кажется, нашел этот способ, и если вы разрешите мне отлучиться часов на двенадцать-пятнадцать, я надеюсь вернуться с хорошими новостями.

— Решено, — согласился генерал. — Опыт подсказывает мне, что вам лучше всего позволить действовать самому.

Через десять минут два крестьянина, по виду — жители Пиццо, пройдя мимо генерала шагах в пятидесяти, углубились в горы. Генерал, приняв их за шпионов, приказал догнать, но когда один из крестьян приподнял шляпу, генерал узнал в нем Рене.

CXVII

В КОТОРОЙ РЕНЕ НАПАДАЕТ НА СЛЕД БИЗАРРО

Это действительно был Рене. В сопровождении своего нового слуги он добрался до вершины горы, чтобы посмотреть, не проще ли будет засыпать расщелины, образованные ручейками, там, где эти ручейки берут свое начало, а не в середине горы или у ее подножия.

Так оно и оказалось: пройдя весь путь к подножию Аспромонте, Рене убедился, что нет ничего проще, чем спуститься к Реджо, — через восемь дней работы батарея может уже быть на расстоянии четверти пушечного выстрела от города. Шаг за шагом приближаясь к Реджо, Рене и его проводник убеждались в том, что чем ближе к городу, тем дорога становилась лучше. Надо немедленно донести эту хорошую новость генералу!