Девственница

— Но мы же не знаем языка, — возразила Сайлин, — да и, кроме того, Руан сказал, что через два дня освободит нас. Может быть, стоит подождать?

— Нет, мы должны помочь ему.

Среди охраны лишь одна женщина понимала язык ирлианцев, и Джура потратила большую часть дня, чтобы заставить ултенку выслушать ее. Та отмахивалась, повторяя, чтобы Джура вернулась к работе. Благоприятная возможность представилась лишь в полдень, когда в воротах дворца показалась королевская процессия. Впереди ехал Марек, окруженный со всех сторон красивыми женщинами. В двух других повозках находились Руан, Дайри, Джералт и фаренцы. Джура увидела, как заблестели глаза стоящих рядом женщин при виде здоровых сильных мужчин. Когда мимо проезжал Руан, Джура с силой сжала ладони в кулаки: маленькая хорошенькая ултенка практически сидела у ее мужа на коленях.

— Какими слабыми выглядят эти мужчины, — заметила Джура словно невзначай.

Ултенка, говорящая на языке ирлианцев, удивленно посмотрела на нее.

— В моей стране мы, женщины, не стали бы даже смотреть на подобные ничтожества, а отослали бы их прочь, — продолжила Джура, позевывая. — Не пора ли возвращаться к работе? Я лучше буду работать, чем глазеть на подобных слабаков.

Ее слова попали на благодатную почву: ултенка подошла к своим соотечественницам, что-то быстро рассказывая им.

Через несколько минут она вернулась и забросала

Джуру вопросами. Ее интересовало, где живет Джура, и особенно, какие там мужчины.

Джура стерла пот со лба и принялась говорить о браках между одним мужчиной и одной женщиной. Она помедлила, ожидая, пока, эти слова переведут другим ултенкам.

К полудню они с Сайлин сидели в тени раскидистого дерева, попивая охлажденный фруктовый сок и в тысячный раз повторяя о тысячах свободных мужчин в центральной части Ланконии. Ултенкам особенно нравилось слушать про сильных мужчин-зернанцев, которым досталось по одной большой и уродливой женщине.

На следующий день Джуру и Сайлин за пределами домика поджидали уже сотни женщин. Большинство из них были слишком молодыми, чтобы помнить те времена, когда и у их народа было достаточно мужчин, поэтому рассказы Джуры казались им чудесными сказками.

На этот раз Джура не стала рассуждать о мужчинах в других частях Ланконии, а заговорила о том, как тяжела участь женщин, вынужденных преклоняться перед ултенами-мужчинами. Джура в красках описала свои собственные споры с мужем, не упоминая, впрочем, его имени. Под шум удивленных восклицаний ее попросили даже повторить рассказ.

— И он тебя по-прежнему любит? — спросила одна из слушательниц. — Тебе не приходится становиться истинным совершенством, чтобы удержать мужчину?

Вопросы сыпались со всех сторон.

— И ты можешь говорить, что думаешь, не боясь наказания?

— И ты можешь сердиться на мужчину?

— Да, — отвечала Джура твердо. — И твой муж должен быть верным тебе, иначе ты можешь пожаловаться на него в суде. И ты можешь выгнать мужа.

К ночи от бесконечных разговоров у Джуры разболелось горло, но она знала, что ее усилия не пропали даром. Возможно, способ борьбы, столь любимый Руаном, и имеет в конце концов некоторые преимущества. Она бы не смогла внести большую смуту в городе, если бы даже напала с отрядом вооруженных до зубов солдат.

Руан только что проснулся, когда до него донесся неясный гул. Накануне вечером он долго не мог уснуть, думая, как же выбраться из города. Его спутники собирались остаться здесь навсегда, но Руан, к своему удивлению, обнаружил, что его раздражает раболепие ултенок. И ему с большим трудом удалось уговорить женщин, что он будет спать один. Не то чтобы Руан был против внимания столь прелестных женщин, но он побаивался гнева Джуры.

— Завоевать Ланконию очень трудно, а завоевать Джуру практически невозможно, — в который раз за последний месяц пробормотал Руан, думая, как же уехать, не оскорбляя Марека и не обижая ултенов.

Сначала Руан не обратил внимания на звуки разъяренных женских голосов. Он успел привыкнуть к темпераментным ирлианкам и воспринимал крики как нечто вполне обыденное. Но вдруг Руан вспомнил, что находится среди народа, где в борьбе за обладание мужчиной орудием служили тихие голоса и вежливые улыбки.

Руан рывком сел на кровати.

— Что на этот раз придумала Джура? — произнес он вслух, не сомневаясь, что гнев ултенок спровоцирован его женой.

Руан быстро оделся, затем пробежал по коридору, заглядывая в комнаты других мужчин и приказывая им немедленно явиться в тронный зал.