Сорок пять

– Вы немножко поздно подумали об этом, брат Борроме.

– Бог мой, да я же не знал. Если бы мне поручили…

– Хорошо, хорошо, я потихоньку двинусь по направлению к Шарантону. Посланец, кто бы он там ни был, нагонит меня в пути.

И он пошел к лестнице.

– Не сюда, сударь, простите, – поспешил за ним Борроме, – по этой лестнице поднимается неизвестная дама, а она не желает ни с кем встречаться.

– Вы правы, – улыбнулся Шико, – я сойду по боковой лестнице.

И он направился через небольшой чулан к черному ходу.

– А я, – сказал Борроме, – буду иметь честь проводить кающуюся к его преподобию.

– Отлично, – сказал Горанфло.

– Дорогу вы знаете? – с беспокойством спросил Борроме.

– Как нельзя лучше.

И Шико удалился через чулан.

За чуланом была комната. Боковая лестница начиналась с площадки перед этой комнатой.

Шико говорил правду: дорогу он знал, но комнату теперь не узнавал.

И действительно, она совершенно изменила свой вид с тех пор, как он проходил здесь в последний раз; стены были сплошь завешаны доспехами и оружием, на столах и консолях громоздились сабли, шпаги и пистолеты, все углы забиты были мушкетами и аркебузами.

Шико на минуту задержался в этом помещении: ему захотелось все хорошенько обдумать.

«От меня прячут Жака, от меня прячут даму, меня толкают на боковую лестницу, чтобы очистить парадную: это означает, что хотят воспрепятствовать моему общению с монашком и укрыть от моего взора даму, – все ясно. Как хороший стратег, я должен делать как раз обратное тому, к чему меня желают принудить. Поэтому я дождусь Жака и займу позицию, которая даст мне возможность увидеть таинственную даму. Ого! Вот здесь в углу валяется прекрасная кольчуга, гибкая, тонкая и отличнейшего закала».

Он поднял кольчугу и принялся любоваться ею.

«А мне-то как раз нужна такая штука, – сказал он себе. – Она легка, словно полотняная, и слишком узка для настоятеля. Честное слово, можно подумать, что кольчугу эту делали именно для меня: позаимствуем же ее у дона Модеста. По возвращении моем он получит ее обратно».

Шико, не теряя времени, сложил кольчугу и спрятал себе под куртку.

Он завязывал последний шнурок, когда на пороге появился брат Борроме.

– Ого! – прошептал Шико. – Опять ты! Но поздновато, друг мой.

Скрестив за спиной свои длинные руки и откинувшись назад, Шико делал вид, будто любуется трофеями.

– Господин Робер Брике хочет выбрать себе подходящее оружие? – спросил Борроме.

– Я, друг мой? – сказал Шико. – Боже мой, для чего мне оружие?

– Но вы же им так хорошо пользуетесь!

– В теории, любезный брат, в теории – вот и все. Жалкий буржуа, вроде меня, может ловко действовать руками и ногами. Чего ему не хватает и всегда будет не хватать – это воинской доблести. Рапира в моей руке сверкает довольно красиво, но, поверьте мне, Жак, вооружившись шпагой, заставил бы меня отступить отсюда до Шарантона.

– Вот как? – удивился Борроме, наполовину убежденный простодушным видом Шико, который, добавим, принялся горбиться, кривиться и косить глазом усерднее, чем когда-либо.

– И к тому же у меня не хватает дыхания, – продолжал Шико. – Вы заметили, что я слаб в обороне. Ноги никуда не годятся, это мой главный недостаток.

– Разрешите мне заметить, сударь, что путешествовать с таким недостатком еще труднее, чем фехтовать.

– Ах, вы знаете, что мне предстоит путешествие? – небрежно заметил Шико.

– Я слышал от Панурга, – покраснев, ответил Борроме.

– Вот странно, не припоминаю я, чтобы говорил об этом Панургу. Но не важно. Скрывать мне нечего. Да, брат мой, мне предстоит попутешествовать, я отправляюсь к себе на родину, где у меня есть кое-какое имущество.

– А знаете, господин Брике, вы оказываете брату Жаку большую честь.

– Тем, что беру его с собой?

– Это во-первых, а во-вторых, тем, что даете ему возможность увидеть короля.

– Или же его камердинера, ибо весьма возможно, и даже вероятно, брат Жак ни с кем другим не увидится.

– Вы, значит, в Лувре – завсегдатай?

– О, и самый настоящий, сударь мой. Я поставлял королю и молодым придворным теплые чулки.

– Королю?

– Я имел с ним дело, когда он был всего только герцогом Анжуйским. По возвращении из Польши он вспомнил обо мне и сделал меня поставщиком двора.

– Это у вас ценнейшее знакомство, господин Брике.