Арвендейл. Император людей

В этот момент сразу несколько секций рухнувшего помоста заскрипели и обрушились на землю, а в образовавшиеся проходы повалили орки. И одновременно с этим прямо над центром восстановленного строя латников вновь полыхнул огненный всполох, буквально испепеливших полтора десятка воинов, а в следующее мгновение в образовавшуюся брешь влетели орки…

Трой вскочил.

— Лиддит, я с панцирниками попытаюсь перехватить их на Каменной Лестнице.

Так назывался почти прямой участок южного ущелья длиной примерно в полторы лиги, выложенный широкими каменными плитами по всей ширине дороги. Их длина была чуть ли не в три раза меньше ширины, поэтому создавалось впечатление, что едешь по ступенькам гигантской лестницы. На самом деле она вела к воротам Крадрекрама, но за пару сотен шагов до них раздваивалась и тянулась еще на пол-лиги в сторону Южных врат. Да, там был шанс если не остановить их, то хотя бы задержать. Потому что оставшиеся после всех этих боев девять сотен панцирников никак не могли остановить почти десять тысяч орков и их варгов.

Лиддит молча кивнула, а потом стянула с головы шлем и, прижавшись к Трою, впилась в него своими губами. Трой замер. Он почувствовал, что она прощается с ним. А Лиддит все так же молча отстранилась и, вновь нахлобучив шлем, резко отвернулась и бросилась в сторону прогибающейся линии обороны…

Они едва успели. Когда Трой и граф Шоггир, натянув поводья, притормозили своих коней, звонко цокавших копытами по плитам Каменной Лестницы, с противоположной стороны уже несся им навстречу торжествующий рев орков и вой варгов. Граф оглянулся. Его панцирники вереницей выскакивали из-за поворота. Граф вскинул левую руку, а затем отпустил поводья и резко бросил обе руки в стороны.

— В линию!

Огромные железные башни панцирников начали торопливо разворачиваться на указанной позиции, а граф повернулся к Трою:

— Извините, герцог, но я имею прекрасное представление о том, как вы обращаетесь с тяжелым копьем, и поэтому прошу вас покинуть линию.

Трой набычился. Но граф не дал ему заговорить:

— Трой, не стоит торопиться умирать. Прости, но ты действительно не слишком силен в конном строю. Я все равно не успею развернуть всех своих парней. Дождись, пока подтянутся отставшие, и ударь второй волной. В этом будет больше толку. Тем более что вам, скорее всего, придется сразу ударить в мечи. У отставших почти не осталось копий.

Трой сглотнул и, шмякнув графа по оплечнику латной перчаткой, дал Ярому шенкеля и выехал из строя. Окинув взглядом строй, он прикинул, что сформировать линию успели только около пяти сотен панцирников. Остальные еще подтягивались. Он оглянулся. Орки уже вылетели из-за поворота и теперь мчались на грозную шеренгу закованных в сталь воинов. Панцирники выглядели не столь нарядно и величественно, как в тот миг, когда Трой увидел их атаку в первый раз. На многих копьях уже не было пестрых значков, плюмажи большей части шлемов были смяты и изорваны. И почти ни на ком не осталось красивых форменных плащей. Но это было неважно. Они все равно выглядели грозно и несокрушимо… Вот только их была всего лишь горстка против накатывающейся на них сейчас необозримой лавины.

— Шагом вперед.

Панцирники двинулись вперед, постепенно ускоряясь.

Копья склонить. Упереть в крюки. Тускло блестевшие острия упали вниз.

Выровняться. Рысью вперед. Кони увеличили скорость.

— Атака!!

И в следующее мгновение панцирники вломились в строй орков…

Глава 7

Капитан Изриел пружинистым шагом поднялся по ступеням Яшмовой лестницы и, завернув за угол, двинулся по длинной анфиладе. Его каблуки громко стучали по мозаичным полам, а от всей его мощной, крепкой фигуры, затянутой в мундир, поверх которого тускло поблескивала парадная кираса, покрытая восемнадцатикаратным золотом, веяло непоколебимой уверенностью и силой. Но если бы кто-нибудь бросил хотя бы мимолетный взгляд на его лицо, то был бы удивлен тем, как его выражение контрастирует с той самой аурой силы и уверенности в себе, которую, казалось, излучала фигура капитана. На лице капитана явственно были нарисованы недоумение, досада и… страх. Недоумение оттого, как он, сын и наследник древнего рода баронов Изриелов, блестящий гвардейский офицер, предмет воздыхания многих и многих придворных красоток, оказался в столь глупом и опасном положении. Досада оттого, что все-таки оказался. И страх… страх при мысли о том, к чему все это может привести.