Двадцать лет спустя

Видя, что палач не отвечает, король повторил вопрос.

– Будет достаточно, если вы их уберете с шеи, – ответил тот глухим голосом.

Король отвел волосы обеими руками и посмотрел на плаху.

– Эта плаха очень низка, – сказал он. – Нет ли другой, повыше?

– Это обыкновенная плаха, – отвечал человек в маске.

– Рассчитываете вы отрубить мне голову одним ударом?

– Надеюсь! – отвечал палач.

Это слово было сказано с таким жутким выражением, что все присутствующие, кроме короля, вздрогнули.

– Хорошо, – сказал Карл. – А теперь, палач, выслушай меня.

Человек в маске сделал шаг к королю и оперся на топор.

– Я не хочу, чтобы ты ударил меня неожиданно, – сказал ему Карл. – Я сначала стану на колени и помолюсь; погоди еще рубить.

– А когда же мне рубить? – спросил человек в маске.

– Когда я положу голову на плаху, протяну руки и скажу: «remember», тогда руби смело.

Человек в маске слегка поклонился.

– Наступает минута расстаться с жизнью, – обратился король к окружающим. – Господа, я вас оставляю в тревожную минуту и раньше вас ухожу туда, где нет бурь. Прощайте!

Он взглянул на Арамиса и незаметно кивнул ему.

– А теперь, – сказал он, – отойдите немного и дайте мне тихонько помолиться. Отойди и ты, – обратился он к человеку в маске, – это всего лишь на минуту; я знаю, что я в твоей власти; но помни, руби только после того, как я подам тебе знак.

После этих слов Карл опустился на колени, перекрестился, приложил губы свои к доскам эшафота, как будто желал поцеловать их, затем одной рукой оперся на плаху, а другую опустил на помост.

– Граф де Ла Фер, – сказал он по-французски, – здесь ли вы и могу ли я говорить с вами?

Этот голос пронзил сердце Атоса, как холодная сталь.

– Да, ваше величество, – с трепетом отвечал он.

– Верный друг, благородное сердце, – заговорил король, – меня нельзя было спасти, мне не суждено было сохранить жизнь. Быть может, я совершаю святотатство, но все же я скажу тебе: да, после того как я говорил с людьми и говорил с богом, я буду теперь говорить с тобой последним. Защищая дело, которое я считал священным, я потерял трон отцов моих и расточил наследство моих детей. Но у меня остался еще миллион фунтов золотом; я зарыл его в подземелье Ньюкаслского замка, когда оставлял этот город. Ты один знаешь, где эти деньги; употреби их, когда тебе покажется подходящим, на пользу и благо моего старшего сына. А теперь, граф де Ла Фер, простись со мной.

– Прощай, король-мученик, – пробормотал Атос, цепенея от ужаса.

Настала минута безмолвия. Атосу показалось, что король привстал и переменил положение.

Затем громким и звучным голосом, чтобы его услышали не только на эшафоте, но и на площади, король произнес:

– Remember.

Едва он произнес это слово, как сильный удар потряс эшафот; пыль посыпалась с обивки, ослепив бедного Атоса. Когда он машинально поднял глаза и голову, ему упала на лоб теплая капля. Атос отступил, дрожа от ужаса, и тотчас же капля превратилась в темную струю, хлынувшую сквозь помост.

Атос упал на колени и некоторое время без сил лежал, как бы пораженный безумием. Вскоре по стихавшему шуму он понял, что толпа расходится. С минуту он еще лежал, разбитый и окаменелый. Затем очнулся, встал и омочил свой платок в крови короля. Толпа быстро редела. Атос подошел к эшафоту, разорвал обшивку и, проскользнув между двумя всадниками, смешался с расходившейся толпой, от которой он не отличался своим платьем, и первый прибыл в гостиницу.

Поднявшись к себе в комнату, он взглянул в зеркало и увидел у себя на лбу широкое красное пятно. Коснувшись его рукой, он понял, что это кровь короля, и лишился чувств.

Глава XXV

Человек в маске

Было лишь около четырех часов вечера, но уже совсем стемнело: падал густой снег. Арамис, вернувшись, нашел Атоса если не без чувств, то в полном изнеможении.

При первых словах друга граф вышел из своего летаргического оцепенения.

– Итак, – начал Арамис, – судьба победила нас.

– Победила, – отвечал Атос. – Благородный, несчастный король!

– Вы ранены? – спросил Арамис.

– Нет, это кровь короля.

Граф вытер лоб.

– Где же вы были?

– Там, где вы меня оставили, под эшафотом.

– И вы видели все?

– Нет, но я все слышал. Не дай мне бог снова пережить такой час, какой я пережил сегодня. Я не поседел?

– Значит, вы знаете, что я не покидал короля?

– Я слышал ваш голос до последней минуты.