Ротвейлер

Кейт подумал, что молчание сосредоточенного на шоколадке «Кит-Кат» Уилла означает, что парень чувствует себя неуверенно и стыдится. Он всегда переоценивал умственные способности своего компаньона. Если бы он в полной мере осознал всю его ограниченность, он был бы категорически против их знакомства с Ким.

– Знаешь, если ты беспокоишься, что обидел ее, просто позвони ей, я уверен, ты удивишься.

Они закончили работу в четыре часа. Начался дождь, и как только Кейт завел машину, струи залили ветровое секло. На Харроу-роуд Кейт вспомнил, что обещал жене купить хлеба и помидоров.

– Слушай, я тут сейчас остановлюсь, а ты садись за руль, и если увидишь дорожного инспектора, то отгони машину на некоторое расстояние.

Пять лет назад Уилл успешно сдал практический тест по вождению автомобиля. Но провалил письменный экзамен, и это лишило его возможности когда-либо получить лицензию. Он любил машины и мечтал побольше попрактиковаться. Сейчас он надеялся на приход инспектора, чтобы можно было отъехать за дом и там подождать Кейта.

Посидев некоторое время в машине, Уилл решил протереть стекла и зеркала, так как дождь почти прекратился. Когда он поднял глаза, то увидел на стене дома табличку, указывающую название переулка: Шестая авеню. Он закрыл глаза, испугавшись, что спит, потом снова их открыл и перечитал надпись. Шестая авеню, написано так же, как и на конверте. Знак был прикреплен не к фонарю, как в фильме, а к стене, и довольно высоко. Они, видимо, переместили его, с тех пор как сняли фильм.

Уилл собирался пересечь улицу и поближе рассмотреть знак, но в этот момент вышел Кейт с хлебом и помидорами.

– Я протирал зеркала.

– Молодец. Жена вечно твердит, что цены взлетают выше крыши, но такое обычно мимо ушей пропускаешь, пока сам не увидишь, правда?

– Да, всегда нужно самому увидеть, – сказал Уилл, кивая, но думая совсем не о помидорах.

Несмотря на то, что Джереми явно произвел на полицейских хорошее впечатление, он беспокоился, что они придут снова, с обыском. Он мог бы, конечно, попросить их показать ордер, но это сразу бросит на него тень подозрения. Криппен подумает, что Джереми есть что скрывать. А ведь так оно и было.

Нужно, по крайней мере, спрятать подальше эти разоблачающие штуковины. В шкафу в гостиной у него был сейф, из тех, что обычно стоят в спальнях отелей. Очень простой, с четырехзначным кодом. Джереми ни разу еще им не пользовался. Он решил не выбирать в качестве шифра свой день рождения, как это делают многие. Это слишком просто. Если у Александра день рождения четвертого июля, то код должен быть 4755. Любой полицейский, даже не слишком умный, быстро догадается. А день рождения Джереми? Тот же, что и у Александра? Возможно, нет. У себя дома, в Кенсингтоне, он сначала выбрал свой год рождения 1955, как код для сигнализации, но оказалось, такой уже существует, и он сменил его на дату, когда Джереми убил Гейнор Рей, свою первую жертву: 14 апреля 2000 года – 1440. Может, и здесь этот же использовать? Нет. Если они его узнают, то могут догадаться, хотя и неясно, как.

Он вынул предметы из ящика стола и поместил их в сейф. Он не сразу закрыл дверцу сейфа. Может, вообще не стоит их хранить у себя? Но этот риск приятен, хочется продлить удовольствие. Это не просто «маленькая радость», он ощущал нечто большее. С тех пор, как им завладела эта болезнь, мания, он понял, что нужно добавить в нее игру, загадку, тайну. Иначе в один прекрасный день он совершит самоубийство. Иногда, в тяжелые моменты, он подумывал о том, что пора избавить мир и бедных женщин от себя. Но Александру умирать не хотелось, не сейчас, хотя порой даже он считал смерть единственным выходом из положения. Но он хотел, чтобы умер не он, а Джереми.

Итак, код для сейфа. День рождения матери? Не пойдет. Может, номер ее дома плюс почтовый индекс? А дни рождения жены и любовницы он уже не помнил. Лучше всего просто выбрать удачный год или просто выдумать его. 1986 год был для него вполне удачным. Тогда он получил диплом, переехал в Челси, избавился от старого «остина» и купил новую машину – голубой «фольксваген». Это случилось в марте, хотя день он точно не вспомнил. Да и не важно. Пусть будет третье марта. Он набрал число 3386, затем открыл свой блокнот на второй странице. Там он написал Челси, Остин и якобы чей-то телефон: [phone]. Чтобы запись выглядела убедительнее, он добавил фиктивный электронный адрес: [e-mail].

В то время Александр начал хорошо зарабатывать и мог позволить себе все что угодно. И он позволял. Отпуска за границей, дорогие театральные ложи, хорошая мебель, лучшая одежда. Он даже начал коллекционировать дорогие первые издания классиков. Затем появился Джереми, который убивал девушек. Он стал убивать их в самое спокойное и приятное для себя время. Он убил пятерых. Эта цифра его иногда пугала. Слишком опасно, слишком много, не так давно мужчин за это вешали. Да и сейчас в США за это вешают, казнят на электрическом стуле и в газовой камере. Но когда он думал о каждой из своих жертв, то почти не боялся. Он чувствовал не больше страха, чем до, во время и после убийства. Это просто то, что требовалось Джереми. Вскоре он понял, что ощущает после совершенного: расслабление, как после секса. Он просто расслабляется – не более того. Но в то же время он знал, что хотя он и является двоими мужчинами: один из которых убивает, а другой ни в чем не виновен, на самом деле они оба живут в нем одном.