Ротвейлер

Бекки сказала, что ей очень жаль, и спросила, что украли. Слушая, как Инес перечисляет пропажи, Бекки посмеялась над кольцами Людмилы.

– А Уилл снова заговорил, – вспомнила Бекки. – Вчера вечером. Шок после Джонса.

– Значит, он скоро вернется к нам?

– Надеюсь, Инес, – отозвалась Бекки, и Инес услышала мечтательную нотку в ее голосе.

Инес ждала Зейнаб, когда зазвонил телефон. Она пришла не позже обычного. Впервые с октября, когда он лежал с простудой, Джереми не зашел утром в магазин выпить чаю. Это, конечно, не обязательные визиты, но он все же мог бы позвонить, предупредить, чтобы не заваривала на него чай. Инес предположила, что на работу он не ходил. Она снова вспомнила, что видела его за рулем вчера. В последнее время в его поведении появляется все больше странностей. Он трижды говорил ей, что у него нет машины, что в Лондоне ни за что не купил бы машину, не хочет загрязнять воздух выхлопными газами. Возможно, та машина была вовсе не его, он мог взять ее напрокат, чтобы съездить к матери. Но он же говорил, что не умеет водить. Инес заметила, что частое общение с полицейскими повлияло на ход ее мыслей, и пожалела, что не записала номер машины. Но она запомнила, что это серебристый «мерседес».

Зейнаб вбежала в магазин без четверти десять. Инес подумала, что закоренелые любители опаздывать всегда задыхаются и суетятся, когда наконец приходят. Не поздоровавшись и даже не глядя на нее, Зейнаб ринулась к «своему» зеркалу и стала осматривать тумбочку под ним. Ее испуганное, ошеломленное лицо отразилось в зеркале, а руки перебирали мелочи на приставленных к зеркалу витринах. Она повернулась к Инес, сложив руки в молитвенном жесте.

– Он исчез!

– Кто исчез?

– Мой кулон, который подарил Мортон. Я оставила его здесь в пятницу, когда поехала на ланч с Роули, и… забыла о нем!

Инес прекрасно знала, что людям в таком состоянии бесполезно говорить, что нужно быть осторожнее. Все равно ничего не изменится. Но теперь придется сообщить ей новость.

– Я боюсь, что вчера случилось кое-что неприятное, – она сделала паузу, чтобы подготовиться. – Нас обокрали, очень жаль, но нас всех. И я боюсь, что твой кулон тоже теперь у них в руках.

– О боже, боже мой! Что же мне делать? Что я скажу Мортону?

Инес верила, вслед за Мартином, что правда всегда лучше, чем ложь во спасение. Но, несмотря на это, ответила:

– Пока не говори ему ничего. Вдруг полиция найдет кулон.

– А если он спросит?

– Он ведь никогда не спрашивал о других драгоценностях, которые ты не носишь?

– Но всегда может начать спрашивать. А полицейские не знают, да? Я лучше сообщу в полицию.

– Позвони им, – согласилась Инес, боясь, что Зейнаб опять захочет «отойти» с работы. – Спроси детектива Джонса. И я тоже поговорю. Хочу сообщить о том грязном фургоне, который раньше стоял здесь с запиской. Это может оказаться полезным.

«Обыск в доме оказался хуже ограбления», – думала Бекки.

Джонс со своим помощником в форме зашли в каждую комнату, проверили ящики шкафов, перевернули все их содержимое, сунули носы во все шифоньеры, проверили карманы верхней одежды, поснимали с полок все книги одну за другой, заглядывая за каждую. Один особенно толстый том Джеймс даже открыл, видимо, посчитав, что в нем тайник. Украшения Бекки также тщательно осмотрели, особое внимание они обратили на старое и поцарапанное обручальное кольцо матери. В кабинете, который теперь служил спальней Уиллу, они нашли пару шерстяных перчаток. Это были ее перчатки, ярко-красные и слишком маленькие для Уилла, но Джонс очень серьезно отнесся к этой находке, подозревая, что именно их Уилл надевал, когда грабил дом Инес.

Ничего, подтверждающего их теорию, не обнаружилось, но они продолжали обыск, вдохновившись перчатками. Почему перчатки оказались именно в этой комнате? Затем они переместились в гостиную, где, забившись в угол дивана, сидел перепутанный Уилл. Когда они начали осмотр книг и видеокассет, он издал какой-то нечленораздельный визг и выбежал из комнаты, ища убежища не в кабинете, а в спальне Бекки. Он повалился на кровать и зарылся лицом в подушки. Там его и обнаружил Джонс. Он ничего не сказал, но поджал губы и удивленно поднял брови – правда, этой гримасы никто не видел.

Через полчаса, завершив обыск и ничего не раскопав, кроме перчаток, обручального кольца и мужских часов, которые Бекки иногда надевала, потому что у них был удобный большой циферблат, Джонс спросил ее, действительно ли Уилл ее племянник.