Спаситель

— Нет, фотографии я забываю, я где-то видел вас живьем, вот какое дело.

— Спускайся вниз, подгони машину, — сказал Харри Халворсену, а когда тот ушел, обернулся к командиру: — Не знаю, но однажды вы мне помогли. Подобрали меня зимой на улице, пьяного до бесчувствия. Солдат, который меня нашел, хотел сперва позвонить в полицию, полагая, что они лучше обо мне позаботятся. Однако я сумел объяснить, что работаю в полиции и что меня тогда уволят. Он отвез меня в медпункт, где мне сделали укол и дали проспаться. Так что я у вас в большом долгу.

Давид Экхофф кивнул:

— Я предполагал что-то в этом роде, просто не хотел сам говорить. Что же до вашего «в долгу», то, на мой взгляд, благодарить нас не за что. Это мы будем благодарны, если вы разыщете убийцу Роберта. Бог благослови вас, Холе, и вашу работу.

Харри кивнул, вышел в приемную и на секунду остановился, глядя на закрытую дверь экхоффовского кабинета.

— Вы здорово похожи, — сказал Харри.

— Да? — откликнулся низкий женский голос. — Он был суров?

— Я имею в виду на фото в кабинете.

— Девять лет, — сказала Мартина Экхофф. — Надо же, сумели меня узнать.

Харри тряхнул головой.

— Вообще-то я собирался с вами связаться. Надо поговорить.

— Вот как?

Харри сообразил, как она истолковала его слова, и поспешил добавить:

— Насчет Пера Холмена.

— А там есть о чем говорить? — Она равнодушно пожала плечами, но тепла в голосе поубавилось: — Вы делаете свою работу я — свою.

— Пожалуй, но я… я только хотел сказать, что все было совсем не так, как представлялось на первый взгляд.

— Как же именно?

— Я сказал вам, что мне есть дело до Пера Холмена. А кончилось тем, что я разрушил остатки его семьи. Такова порой бывает моя работа.

Мартина хотела ответить, но тут зазвонил телефон. Она сняла трубку, выслушала звонившего и сказала:

— Церковь Вестре-Акер. В понедельник, двадцатого, в двенадцать часов. Да. — Она положила трубку, принялась листать бумаги. — Все собираются на похороны. Политики, духовенство, знаменитости. Всем хочется быть с нами. Вчера звонил менеджер нашей новой вокальной звезды, предложил, чтобы она спела на похоронах.

— Ну что ж, — сказал Харри, пытаясь собраться с мыслями. — Я…

Снова зазвонил телефон, и он понял, что пора идти, кивнул и шагнул к двери.

— Я записала Уле на четверг, на Эгерторг, — услышал он за спиной. — Да, вместо Роберта. Вопрос в том, сможешь ли ты сегодня вечером подежурить вместе со мной на раздаче бутербродов, в автобусе.

В лифте он тихонько чертыхнулся, потер ладонями лицо. Потом растерянно засмеялся. Как смеются над плохими клоунами.

Робертова контора казалась сегодня почему-то совсем уж крохотной. И по-прежнему неприбранной. Флаг Армии спасения красовался возле замерзшего окна, карманный нож торчал возле стопки бумаги и невскрытых конвертов на письменном столе. Юн сидел за столом, скользил взглядом по стенам. Остановился на фото: он сам и Роберт. Когда это было? Снято в Эстгоре, конечно, но в какое лето? Роберт словно бы старался держаться серьезно и все равно невольно улыбался. Собственная его улыбка выглядела вымученной, натужной.

Он читал сегодняшние газеты. Уму непостижимо: хотя теперь он знал все подробности, речь шла как бы о ком-то другом, не о Роберте.

Дверь открылась. На пороге стояла высокая блондинка в куртке-косухе защитного цвета. Губы узкие, бескровные, глаза жесткие, безразличные, лицо без всякого выражения. За ее спиной виднелся невысокий рыжеволосый парень с пухлой физиономией и ехидной ухмылкой, которая у иных людей будто навсегда приклеена к лицу и которой они встречают и хорошие и плохие дни.

— Кто вы?

— Юн Карлсен, — ответил он и добавил, заметив, что взгляд у нее стал еще жестче: — Брат Роберта.

— Примите соболезнования, — ровным голосом сказала блондинка, шагнула в комнату, протянула руку. — Туриль Ли, полицейская, убойный отдел. — Рука у нее была костлявая, жесткая, но теплая. — А это полицейский Ула Ли.

Парень кивнул, Юн тоже.

— Нам очень жаль, что так случилось, — продолжала полицейская. — Но, поскольку произошло убийство, нам придется опечатать это помещение.

Юн кивнул, снова устремив взгляд на фото на стене.

— Стало быть, мы должны просить вас…

— А-а, да, конечно, — сказал Юн. — Извините, я немного рассеян.