— Вполне понятно, — улыбнулась Туриль Ли. Улыбка была не широкая и сердечная, а чуть заметная, любезная, под стать ситуации. Юн подумал, что они, наверно, не раз сталкивались с подобными вещами, ведь работают с убийствами и прочим. Прямо как священники. И как отец.
— Вы что-нибудь трогали? — спросила полицейская.
— Трогал? Нет, зачем? Просто сидел в кресле.
Юн встал и, сам не зная почему, выдернул из столешницы нож, сложил и сунул в карман.
— Прошу вас. — С этими словами он вышел, тихонько затворив дверь. Уже у лестницы до него вдруг дошло, что он сделал глупость — унес с собой складной нож; он повернулся, решил вернуть его. Но у закрытой двери замер, услышав смеющийся женский голос:
— Ух я и перепугалась! Он похож на брата как две капли воды, я сперва подумала, что вижу призрак.
— Да не похожи они совсем.
— Видел бы ты фото!
Страшная мысль поразила Юна.
Борт SK-655 на Загреб вылетел из ословского аэропорта ровно в 10.40, над озером Хурдал сделал поворот налево и взял курс на юг, на ольборгский навигационный маяк. Поскольку день выдался необычайно морозный, то холодный атмосферный слой, называемый тропопаузой, опустился так низко, что MD-81 вошел в него, еще находясь над центром Осло. А поскольку именно в этом слое самолет оставляет инверсионный след, он — если бы посмотрел вверх, когда, дрожа от холода, стоял возле таксофонов на Йернбанеторг, — мог бы увидеть самолет, билет на который лежал в кармане его верблюжьего пальто.
Сумку он оставил в ячейке камеры хранения на Центральном вокзале. Ему нужна комната в гостинице. И необходимо выполнить работу. А значит, требуется оружие. Но где взять оружие в городе, не имея никаких контактов?
Он слушал женщину из телефонной справочной службы, которая на певучем скандинавском английском сообщила, что в Осло зарегистрированы семнадцать Юнов Карлсенов и, к сожалению, она не может дать ему все адреса. Но телефон Армии спасения, разумеется, предоставит.
Дама из штаб-квартиры Армии спасения сказала, что у них есть только один Юн Карлсен, но сегодня у него выходной. Он объяснил, что хочет послать рождественский подарок, и спросил, не даст ли она ему домашний адрес.
— Сейчас посмотрю. Гётеборггата, четыре, почтовый индекс ноль-пять-шесть-шесть. Как мило, что кто-то думает сейчас о нем, о бедняге.
— О бедняге?
— Да, ведь вчера застрелили его брата.
— Брата?
— Да, на Эгерторг. Сегодня все газеты пишут об этом.
Он поблагодарил за помощь и повесил трубку.
Кто-то похлопал его по плечу, он резко обернулся.
Картонная кружка в руках у парня все объяснила. Джинсовая куртка, довольно грязная, зато стрижка вполне модная, свежевыбрит, одет прилично, взгляд живой, открытый. Парень что-то сказал, а когда он пожал плечами, показывая, что по-норвежски не понимает, перешел на превосходный английский:
— I'm Kristoffer. I need money for a room tonight. Or else I'll freeze to death. [13]
Все это прозвучало как заученный маркетинговый слоган, короткое, емкое сообщение, которому упоминание имени придавало действенную эмоциональную конкретность. Затем парень широко улыбнулся.
Он покачал головой и хотел уйти, но попрошайка с кружкой заступил дорогу:
— Мистер! Вам когда-нибудь приходилось ночевать на улице и от холода всю ночь плакать?
— Yes, actually I have. [14] — На миг у него возникло безумное желание рассказать, как однажды он четверо суток лежал в мокрой лисьей норе, дожидаясь сербского танка.
— Тогда вам известно, о чем я толкую, мистер.
В ответ он медленно кивнул. Сунул руку в карман, вытащил купюру и не глядя протянул Кристофферу.
— Вы же все равно будете ночевать на улице, верно?
Кристоффер поспешно спрятал деньги в карман, потом кивнул и виновато улыбнулся:
— Я вынужден отдавать предпочтение лекарству, мистер.
— А где вы обычно ночуете?
— Вон там, — показал наркоман длинным тонким пальцем с ухоженным ногтем. — На контейнерном складе. Летом там начнут строить оперу. — Кристоффер опять широко улыбнулся. — Я люблю оперу
— Но ведь сейчас там холодновато, а?
— Сегодня ночью, наверно, пойду в Армию спасения. В Приюте всегда найдется свободная койка.
— Вот как? — Он посмотрел на парня. С виду вполне обеспеченный, ровные зубы сверкали белизной, когда он улыбался. И все же от него веяло тленом. Прислушиваясь, он словно бы слышал чавканье тысяч челюстей, пожиравших изнутри его плоть.
13
Я Кристоффер. Мне нужны деньги, чтобы снять комнату на ночь. Иначе я насмерть замерзну (англ.).
14
Да, приходилось (англ.).