Спаситель

— Найдется, — ответила полицейская.

Ее коллега наклонился к окну:

— Вы Харри Холе, да?

— Верно.

— В оперчасти сказали, у вас нет разрешения на оружие.

— Не было.

— А-а.

Харри усмехнулся.

— Проспал первые осенние стрельбы. Но могу вас порадовать: на вторых я был третьим во всем корпусе. О'кей?

Патрульные переглянулись.

— Ладно, — буркнул полицейский.

Харри распахнул дверцу, замерзшие резиновые прокладки хрустнули.

— Ну что ж, проверим, что там с этим звонком.

Второй раз за два дня Харри держал в руках МР-5, когда позвонил по домофону в квартиру некоего Сейерстедта и объяснил перепуганной женщине, что они из полиции. И что она может подойти к окну и убедиться, а потом уж открыть. Она так и сделала. Полицейская прошла во двор, стала там, меж тем как Халворсен и Харри поднялись по лестнице.

Латунная табличка с черной надписью «Туре Бьёрген» красовалась над звонком. Харри вспомнил, как Бьярне Мёллер во время первого задержания научил его простейшему и весьма эффективному способу выяснить, есть ли кто дома. Он приложил ухо к дверному стеклу. Ни звука.

— Заряжен и снят с предохранителя? — шепнул Харри напарнику.

Халворсен достал табельный револьвер и стал у стены слева от двери.

Харри позвонил.

Затаил дыхание, прислушался.

Позвонил еще раз.

— Ломать или не ломать, вот в чем вопрос, — прошептал Харри.

— В таком случае надо сперва позвонить адъютанту полиции и получить разрешение на обыск.

Звон стекла оборвал фразу Халворсена, приклад автомата ударил по двери. Харри быстро сунул руку внутрь и отпер.

Они скользнули в прихожую, Харри жестом показал Халворсену, какие двери надо проверить. А сам стремительно прошел в гостиную. Пусто. Но он тотчас заметил, что по зеркалу над телефоном ударили чем-то твердым. Посредине выпал круглый осколок, а от отверстия, как от черного солнца, разбегались к золоченой узорной раме черные лучи. Харри сосредоточился на приоткрытой двери в дальнем конце гостиной.

— На кухне и в ванной никого, — шепнул за спиной Халворсен.

— О'кей. Будь готов.

Харри двинулся к двери. Он уже почуял. Если тут что-то есть, то именно за этой дверью. На улице затарахтел дефектный выхлоп. Вдали взвизгнул тормозами трамвай. Харри заметил, что инстинктивно сжался. Словно стараясь уменьшиться в размерах.

Стволом автомата он толкнул дверь, быстро шагнул внутрь и прижался к стене, чтобы противник не видел его силуэта в проеме. Держа палец на спуске, подождал, пока глаза привыкнут к темноте.

В свете, падавшем из гостиной, он увидел большую кровать с латунными спинками. Из-под одеяла торчали две голые ноги. Он шагнул вперед, взялся одной рукой за угол одеяла, откинул его.

— Господи Иисусе! — вырвалось у Халворсена. Он стоял в дверях и, недоверчиво глядя на кровать, медленно опустил револьвер.

Он примерился, глядя на колючую проволоку поверху ограды. Разбежался и прыгнул. Движениями гусеницы полез вверх, как учил Бобо. Пистолет в кармане ударил по животу, когда он перебросил тело через сетку. Стоя на обледенелом асфальте по другую сторону, в свете фонаря обнаружил, что здорово порвал синюю куртку. Из прорехи торчал белый синтепон.

Какой-то звук заставил его укрыться в тени контейнеров, которые ровными рядами стояли друг на друге, на большой прибрежной территории. Прислушался, глянул по сторонам. Ветер тихонько завывал в рассохшихся окнах ветхого деревянного барака.

Непонятно почему он чувствовал, что за ним наблюдают. Нет, не наблюдают, но его заметили, обнаружили. Кто-то знает, что он здесь, даже не видя его. Он обвел взглядом освещенную ограду — нет ли сигнализации. И правда нет.

Обойдя два ряда контейнеров, он нашел один незапертый. Забрался в непроглядный мрак и тотчас сообразил, что ничего не выйдет, что если уснет здесь, то насмерть замерзнет. Почувствовал движение воздуха, когда закрывал дверь, — словно побывал внутри какой-то подвижной глыбы.

Газетная бумага шуршала при каждом шаге. Нужно согреться.

Снаружи он снова почувствовал, что за ним наблюдают. Пошел к бараку, взялся за отставшую доску, потянул. С сухим хрустом она оторвалась. Ему почудилось какое-то быстрое движение вокруг. Но видел он только мерцающие огни уютных гостиниц у Центрального вокзала да темную пасть своего нынешнего пристанища. Отодрав еще две доски, вернулся к контейнеру. Там, где намело снегу, виднелись следы. От лап. Больших лап. Сторожевая собака. Следы были здесь и раньше? Он наломал щепок, прислонив доски к железной стене у самого входа в контейнер. Дверь оставил приоткрытой в надежде, что дым частью вытянет наружу. Спички из Приюта лежали в том же кармане, что и пистолет. Он поджег газету, сунул ее под щепки, протянул руки над огнем. Язычки пламени осветили ржавую стенку.