Что моё, то моё

Ингер Йоханне выронила тушь. Флакон зарылся в складки одеяла. Огромное чёрное пятно за долю секунды распространилось по белому пододеяльнику. Зазвонил телефон.

«Неизвестный номер» – появилось на дисплее.

Однако Ингер Йоханне этот номер был хорошо известен.

Ингвар Стюбё.

«Ингвар и Уоррен примерно одного возраста», – подумала она.

Телефон продолжал звонить, и тогда она с головой укуталась в одеяло.

На следующее утро она вспомнила, как сквозь сон слышала, что телефон звонил ещё пару раз. Но не была уверена: она проспала всю ночь крепко и без сновидений.

41

Несмотря на то, что в состав сопровождающей группы включили двух девушек из училища, директриса была обеспокоена. В конце концов, на ней ведь лежит вся ответственность. Экскурсия в Технический музей, по её мнению, совсем ни к чему в такое опасное время. Однако сотрудники переубедили её. Теперь ведь дети будут под присмотром четырёх сопровождающих: четверо взрослых на десять малышей. Дети не должны страдать из-за этого сумасшедшего. К тому же вряд ли он сунется сюда посреди бела дня.

Детям было от трёх до пяти. Их разбили на пары. Директриса шла впереди колонны, расставив руки в стороны, будто таким образом возможно защитить детей от похищения. Замыкала колонну одна из девушек-студенток. Единственный мужчина, работавший в детском саду, шёл со стороны проезжей части, распевая военный марш, в такт которому должны были шагать малыши, а с другой стороны по тротуару двигалась Берта, повар детского сада.

– Левой, правой, раз-два-три, мы шагаем в ногу, посмотри! – горланил мужчина. – Левой, правой, топаем ногами, не отсиживай задницу, шагай вместе с нами!

– Тс-с-с! – прошипела директриса.

– Задница! – завопил мальчик. – Он сказал «задница»!

Берта споткнулась о выбоину в асфальте. Девушка, шедшая рядом, поддержала повариху.

– Задница! – повторили ещё два мальчика. – Задница, задница!

Они поравнялись с супермаркетом «Рема 1000». От магазина в сторону Кьелсосвайен выезжал грузовик. Директриса погрозила кулаком водителю, а тот в ответ показал ей средний палец. Машина медленно продолжала движение. Берта закричала, увидев, что Элине как зачарованная остановилась перед самым бампером. К группе детей галопом бросилась через дорогу вырвавшаяся из рук хозяина собака. Она приседала и подпрыгивала, пока трое малышей пытались ухватиться за зелёный поводок. Хозяин прокричал что-то с другой стороны улицы. Собака навострила уши и сорвалась с места. Заскрипели тормоза проезжавшего мимо «вольво». Автомобиль слегка задел собаку, она взвизгнула и помчалась дальше уже на трёх лапах. Элине заплакала. Водитель грузовика опустил стекло и крепко выругался. Девушки из училища преградили путь детям, которые могли выбежать на проезжую часть. Берта подняла Элине на руки. Грузовик медленно проехал по тротуару и потом на полной скорости умчался в сторону Фрюшавайен. Собака залаяла вслед уезжавшему автомобилю. Хозяин сел на корточки и попытался успокоить её. Женщина, управлявшая зелёным «вольво», остановилась посреди проезжей части, открыла дверь и явно не понимала, нужно ли ей выходить из машины. За ней уже выстроились четыре автомобиля, водители раздражённо сигналили.

– Якоб! – позвала директриса. – Где Якоб?

Позднее, когда единственный мужчина, работающий в детском саду Фрюшакрокен, Мариус Ларсен, будет рассказывать полиции о том, что же на самом деле произошло в среду 31 мая в 12 часов дня перед супермаркетом «Рема 1000» у Кьелсосвайен, он не сможет точно восстановить хронологию событий. Он помнил всё, что случилось тогда. И про собаку, и про «вольво». Водитель грузовика был иностранцем. Хозяин собаки был в красном свитере. Элине горько плакала, а Берта споткнулась обо что-то. Поскольку она была не худенькой, ей потребовалась некоторое время, чтобы встать на ноги. «Вольво» был зелёный. Они пели военные песни. Шли в Технический музей. Собака была породы пойнтер, серо-коричневая.

Мариус Ларсен перечислял детали, будто элементы мозаики, но собрать их вместе он не мог. В конце концов он попросил ручку и бумагу. Терпеливый полицейский выдал ему жёлтые листочки для заметок, по одному на каждое событие. Ларсен разложил их, поменял некоторые местами, задумался, потом написал ещё несколько, изменил последовательность.

Единственное, в чём он был уверен, так это в том, как всё кончилось.