Кельтский круг

— Неправда. Я бы вас выслушал. Определенно бы выслушал. Почему нет?

Теперь онемел его посетитель.

— Тут что-то другое, — простонал комиссар. — Тогда вы вторглись к фрау Ильдирим и упивались ее испугом. На Флорингассе вы тоже проникли в чужое жилище. Теперь вы вскрыли в моем доме две двери — в подъезде и квартире…

— Посредством кредитной карточки, — гордо подсказал гном.

— Замечательно, вот она и еще на что-то сгодилась. — Тойер едва не расхохотался. — Нет, Ратцер, вы вторглись ко мне, потому что вам это нравится. Придает вам ощущение собственной значимости, ведь в остальном вы полный неудачник. Вы меня огорчаете. Вы законченный дурак.

— Ах так… Так-так. — Маленький плут снова умолк, но маска самодовольства слетела с его лица. Теперь он стал похож на мальчишку с наклеенной бородой.

— Если вы захотите его разыскать, — тихо проговорил он, — я приехал сюда на автобусе. Я видел его на Бисмаркплац, он стоял там с кем-то из коллег. Не знаю, закончилась ли у него смена.

Комиссар кивнул и взялся за трубку:

— Да, говорит Тойер. Пришлите-ка парочку сотрудников. Ко мне забрался один парень. И еще врача, я врезал ему. Да, я! Что вы удивляетесь?

Ратцер, приговоренный в прошлый раз к двум годам условно, был явно недоволен таким оборотом событий:

— Ввиду важности моей информации я не предполагал, что вы проявите мелочность и вспомните про то условное наказание…

Причудливо построенная фраза мгновенно вызвала у комиссара вспышку гнева.

— Вы только поглядите на него! Жопа с ушами! — зарычал он. — Теперь пойдешь за решетку.

К облегчению Тойера, незадачливый теолог осуществил проникновение в жилище с большой аккуратностью и ничего не сломал. Кто-то из прибывших коллег обругал гаупткомиссара за то, что тот не запер дверь квартиры. Вскоре они увезли мистика, и вот о нем уже ничего не напоминало, кроме запаха пота. Комиссар прикинул, не отложить ли до утра повторную проверку Голлера, но, посмотрев на часы — половина четвертого, — решил, что еще не так поздно, пусть даже это вторая проверка за неделю. Он созвал свою сонную команду. В Пфаффенгрунд пришлось звонить особенно долго.

Как часто бывало, они ехали втроем по безмолвному городу на личной машине Штерна. Лейдиг ждал их на Шисторштрассе.

— Если это не Голлер, пусть лучше Момзен ничего не знает, — пояснил Тойер. — А если Голлер, то он опасен.

— Ясно, — пробормотал пьяный Хафнер. — Я вам сейчас небольшая подмога — с двух метров в слона не попаду.

— Никто и не говорит, что нам придется стрелять, — занервничал Штерн. — И вообще, почему мы всегда ездим на моей тачке? У тебя ведь есть своя?

— Моя находится на гарантийном обслуживании, на гарантийном обслуживании, — проревел пьяный. — Автосервис «Гросмюллер», чемпион мира по машинам в Гейдельберге… — Во время риторического коллапса Хафнер курил на удивление мало. Вероятно, ему было плохо. — Да, кстати, как звать того толстяка, нашего сотрудника, который у нас недавно? Как его звать? — переменил он тему.

Штерн ответил, что без понятия.

Запищал мобильный телефон Тойера.

— Кому я понадобился в такую рань? — проворчал гаупткомиссар. — Еще повезло, что я вообще прихватил с собой эту штуку. — Сначала ничего не было слышно, так как они в это время въехали в Гейсбергский тоннель, потом удалось что-то разобрать. — Звонит Лейдиг, — хрипло сообщил он. — Из машины Голлера. Он заложник, понимаете? Они едут в сторону автомагистрали.

После той первой встречи ему пришлось долго ждать. Это казалось ему унизительным. Целые вечера он проводил у большого окна — глядел на ночную реку и ненавидел жену, которая устраивала наверху оргии. Иногда он слышал ее смех, иногда она принимала гостя, иногда уезжала куда-то сама, несмотря на поздний час.

Крис приехала снова лишь после Пасхи. Она взволнованно сообщила ему, что провела Вальпургиеву ночь на Тингштетте. Он годами даже не вспоминал про это странное место.

— Это безумно интересно, там собираются самые разные люди — совершенно нормальные, но также колдуны и друиды. Это силовая точка… — с восторгом сообщила она. В ее голове был мусор, перегнивший навоз, точней, сборная солянка, которая образуется, когда люди просто накапливают знания без разбора, не сознавая, что к чему и что вообще отличает знание от веры, веру от молвы и восприятие от понимания. Так что он угадывал за ее словами почти все, что презирал, и с восторгом воспользовался этим мутным источником.