Черное время

Эйнсоф сжался в необычную ажурную трубу, из торцов которой ударили два призрачно-фиолетовых луча, а по этим лучам, как по струнам, заскользили один за другим черные шары, один меньше другого. Один луч вонзился в поверхность Меркурия, проделывая в его породах глубокую дыру. Второй достиг Солнца, утонул в невообразимо плотном сиянии фотосферы.

Луч, упиравшийся в горный рельеф Меркурия, истончился, втянулся в цилиндр, который начал сокращаться и трансформироваться в шар. Затем этот шар заскользил по лучу вверх – впечатление складывалось такое, будто он был мячиком, а луч резинкой, – и скачком метнулся на «резинке» к Солнцу! А вместе с ним прекратился и гравитационно-электромагнитный шторм, ломающий земную технику в окрестностях Меркурия.

Несколько секунд в эфире царила полная тишина.

Потом на уши руководителей эксперимента обрушился шквал голосов:

– Он исчез!

– Эйнсоф улетел!

– Тревога спасательному флоту! Разрушены станции «Олма» и «АСТ»! Требуется помощь!

– Мы падаем!

– У нас взорвался генератор!

– Прошу помощи!

– Есть жертвы!

– SOS! Мы не продержимся больше пяти минут!..

– Боже мой! – проговорил Маттер дрожащим голосом. – Я не подумал, что он начнет «отстегивать» лишние измерения…

– Эйнсоф исчез? – со странной надеждой в голосе осведомился Ландсберг.

– Не знаю…

И словно в ответ на его слова раздался голос кого-то из наблюдателей:

– Эйнсоф обнаружен! Он застрял в фотосфере Солнца. Даю картинку.

Автоматика вывела изображение светила на центральный виом, притушила его накал, и на зернистой пламенной стене Солнца люди увидели черное пятнышко.

– Он не сколлапсировал… – пробормотал Ландсберг с разочарованием.

– Он и не мог свернуться, я же говорил.

– Ты столько говорил всякого разного, что не знаешь, чему верить.

– Мне самому порой трудно, – признался ученый. – А чего ты ждал от запуска чаши? Надеялся, что эйнсоф превратится в черную дыру?

– Я надеялся, что он исчезнет навсегда.

– Этого не произойдет еще сотни и тысячи лет. Разве Леон не докладывал тебе, что эйнсоф сохранился аж до пятьдесят шестого века?

– Рассказывал… и все же я верил…

– Странный ты какой-то, Казимир, потерянный, как и я. Неужели это Аристарх на тебя так повлиял? Мозги наизнанку вывернул? Если уж на то пошло, довольствуйся тем, что доступ к эйнсофу теперь весьма ограничен. Близко к Солнцу наши спейсеры не подлетят.

Ландсберг вздохнул. В нем боролись два противоположных чувства: сожаление по поводу того, что эксперимент не удался в полной мере, эйнсоф не превратился в черную дыру, и какая-то мстительная радость, что никому больше не удастся этот эксперимент повторить.

* * *

Через три часа паника в районе Меркурия улеглась, Спасательная служба эвакуировала всех пострадавших, собрала в космосе обломки разрушенных станций, и в эфир вернулась обычная пульсация человеческих переговоров.

Ландсберг и Маттер не участвовали в спасательных рейдах, они готовили отчет руководству института и СЭКОНа, из которого уже потребовали объяснений по поводу случившегося.

– Итак, давай еще раз уточним, что произошло, – предложил Ландсберг, допивая очередную чашку кофе.

– Образовался странный аттрактор…

– Только обойдись без головоломных терминов, я плохо соображаю.

– Я думаю, произошло фазовое пересечение детерминантных пространств и стохастическая стабилизация шестимерного инварианта…

Ландсберг засмеялся… и умолк. Потому что в зале появился нежданный гость – Даниил Шаламов. Он был бледен и страшен. По лицу бывшего спасателя бегали судороги, превращая его в голографический мираж.

– Кто… вам… позволил?! – выдохнул он в три приема.

По залу прокатилось гулкое эхо.

Работающие в своих коконах операторы в недоумении оглянулись на гостя.

Ландсберг бросил взгляд на Маттера. Тот исподлобья посмотрел на Шаламова.

– Работа идет по плану…

– Кто… вам… позволил… запускать в эйнсоф… обломок «стринга»?! Откуда он у вас?!

– Леон дал.

– Леон мертв! Кто вам дал право экспериментировать со «стрингом», я спрашиваю?!

– Да пошел ты! – пожал плечами Маттер с философской небрежностью. – Ты не фараон, а мы не твои рабы. Между прочим, эксперимент едва не сбросил эйнсоф в процесс вырождения, что вполне могло кончиться появлением черной дыры.

– Идиот! Развертка могла вообще загнать эйнсоф в потенциальную «яму» ваукуума, в микродыру!