Власть пса

Наверное, это фокусы белой горячки.

Но Кэллан все-таки тянется к своему пистолету.

Но нет, это определенно белая горячка — наконец-то явилась, потому что нет никакого иного объяснения, откуда взяться Большому Персику и О'Бопу у его кровати в отеле «Золотой Запад» с револьверами, нацеленными на него. Кэллан видит даже пули в барабанах: блестящие, смертоносные, красивые, серебряно бликующие под светом фонаря на улице, имитации газовой лампы; свет легко проникает через поломанные жалюзи.

Помаргивает сигналом тревоги красный неон на порнолавчонке через дорогу.

Слишком поздно.

Если это не белая горячка, то я уже покойник, думает Кэллан. Но все-таки тянет пистолет из-под подушки. Прихватит с собой и их.

— Оставь, ты, тупой гребаный ирлашка! — рычит голос.

Рука Кэллана замирает. Так что это — пьяный кошмар или реальность? Вправду, что ли, Большой Персик и О'Боп стоят в комнате, наведя на него револьверы? А если они хотели стрелять, так чего не стреляли? Последнее, что ему помнится, — как он накачивался пивом и виски в баре. Теперь он проснулся и не поймет, мертв он или жив. А может, он снова в Адской Кухне и последние годы ему только приснились?

Большой Персик заливается хохотом.

— Ты что теперь, гребаный хиппи? Волосы у тебя какие длиннющие. Борода...

— У него загул, — вступает О'Боп. — Ирландская суббота.

— У тебя там под подушкой этот твой двадцатидвухкалиберный пугач? — спрашивает Персик. — Мне плевать, хоть ты пьян в смерть, но у тебя есть пистолет. Не потей. Пришли б мы замочить тебя, так ты помер бы, даже не проснувшись.

— Тогда зачем револьверы? — спрашивает Кэллан.

— Назови это нелишней предосторожностью, — отвечает Персик. — Ты ведь у нас, Кэллан, настоящий Билли Кид! Кто ж знает, чего ты сюда притащился? Может, у тебя заказ на меня. Так что пистолет вынимай медленно.

Кэллан так и делает.

Мелькнуло на полсекунды: может, кокнуть обоих? Да ладно, какого черта.

Да и рука у него дрожит.

О'Боп осторожно вытягивает пистолет из руки Кэллана и засовывает себе за пояс. Потом бухается рядом с Кэлланом и приобнимает его:

— Эй, здорово снова видеть тебя!

Персик присаживается в ногах кровати.

— Куда, мать твою, ты запропастился? Эй, когда мы сказали двигать на юг, мы не имели в виду Антарктику!

— Видок у тебя дерьмовый, — вставляет О'Боп.

— Дерьмово себя и чувствую.

— А какого хрена тебя занесло в этот сортир? Господи, Кэллан... — продолжает спрашивать Персик.

— Выпить найдется?

— Само собой. — О'Боп, вынув из кармана полпинты «Сиграма», протягивает Кэллану.

Тот делает мощный глоток.

— Фух, спасибо.

— Гребаный ты ирландец, — говорит Персик. — Все вы там пьянчуги.

— Как вы меня нашли?

— Да все Малыш Микки Хэггерти, раз уж разговор о пьянчугах, — отвечает Персик. — Он засек тебя в том ублюдочном баре, где ты надирался. Бросил в телефон монетку, и мы выследили, что живешь ты в «Золотом Западе». И прям обалдели. Какого хрена с тобой стряслось?

— Много чего.

— Оно и ви-и-идно, — тянет Персик.

— А зачем пришли?

— Вытащить тебя отсюда, — отвечает Персик. — Поедешь ко мне домой.

— В Нью-Йорк?

— Нет, болван. Теперь мы живем тут, в Сан-Диего. Тут красиво. Отличный город.

— У нас команда сбилась, — подхватывает О'Боп. — Я, Персик, Персик Маленький, Микки. А теперь вот и ты еще.

— Нет, — мотает головой Кэллан, — я с этим дерьмом завязал.

— Ага, — вмешивается Персик, — сейчас ты, конечно, только богоугодными делами занимаешься. Слушай, потолкуем об этом позже. А теперь надо вытащить тебя из запоя, впихнуть в тебя приличную еду. Немного фруктов — ты не поверишь, какие тут фрукты! И не только персики. Тут тебе и груши, и апельсины. А грейпфруты такие розовые и сочные, лучше даже секса, точно. О'Боп, кинь своему дружку одежку, надо увезти его отсюда.

Кэллан пьян, а потому уступчив.

О'Боп сгребает кое-какое его барахло, и Персик выводит Кэллана.

Кидает сотняжку на стойку дежурного и говорит, что по счету уплачено, сколько там набежало, не важно. Всю дорогу до машины — а Персик купил себе новый «мерседес» — О'Боп с Персиком расписывают Кэллану, как тут здорово, какую богатую жилу они разрабатывают.

Как улицы тут вымощены золотом, приятель.

Да, золотом.

Золотым солнышком лежит в бульонной чашке грейпфрут.