Вот уж действительно не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Решила Анна,...
Они встретились случайно, но сразу же поняли, что предназначены друг...
– Боже мой! Ну как мог отреагировать молодой парень? Разумеется, начал протестовать, что Павел не от него. В общем, постарался ускользнуть от ответственности. Я даже не стала Марка и терзать. Сама вырастила сына. Но теперь… Павел просто вылитый отец в молодости! – внезапно воскликнула она. – Можете мне поверить.
Подруги как раз и не поверили. У них в голове не укладывалось, чтобы Марк Семенович в дни своей юности выглядел бы, как Павел сейчас.
– Скажите, а за что Марк Семенович сидел? – спросила Мариша.
– Понятия не имею, – покачала головой Нина. – Никогда не интересовалась.
– Но как же так?
– А так! Он своим собственным сыном не интересовался, а чего ради я стану лезть к нему с расспросами? А вот вы, если так интересуетесь, почему сами его не спросите? – неожиданно трезво поинтересовалась Нина. – Вы ведь с ним знакомы.
– О, вы еще ничего не знаете? – удивилась Мариша. – Павел вам не сказал?
– Что не сказал? – насторожилась Нина.
– Марк Семенович тяжело ранен. В него стреляли вчера вечером.
– Ой нет! – воскликнула Нина. – Только не это! Скажите, он жив?
На ее лице отразилось такое неподдельное волнение, что подруги даже растрогались. Вот ведь как бывает! Оказывается, эта спившаяся женщина пронесла в своем сердце через всю свою жизнь привязанность к мужчине, бросившему ее с малым ребенком.
– Он жив? – допытывалась Нина. – Не томите меня! Говорите, жив?
– Да, – кивнула Мариша.
– Слава богу! – воскликнула Нина, и краски стали возвращаться к ее побелевшему лицу.
– Не волнуйтесь так, – растроганно произнесла Мариша.
– Легко вам говорить – не волнуйтесь! – посетовала Нина, наливая себе вина. – У вас небось все бумаги уже выправлены. А Павла Марк еще по закону не признал. Господи, если есть в этом мире справедливость, пусть он помрет не раньше, чем законным порядком признает Павла своим сыном и впишет в завещание. Тогда пусть и помирает. Плакать не стану.
И, произнеся это заклинание, Нина в два глотка осушила свой бокал. Ничего себе, красивая история! Да эта Нинка просто корыстная бабенка с замашками профессиональной шлюхи. Но тут подруги подумали: если эта Нина расстроена известием о ранении Марка Семеновича, значит, не с ее подачи в него стреляли. Да и Павел, несмотря на свою никчемность, не производил впечатление полного дурачка. Должен был понимать, что от смерти недавно обретенного папули сейчас много не выиграет. Да и алиби у него хоть и плохонькое, но все же имелось.
– Скажите, а когда Павел узнал, кто именно является его отцом?
– Да он всегда знал! Тайны я из имени никогда не делала, – фыркнула Нина. – Только Павел и сам с Марком не рвался общаться. Знали бы вы, сколько мне сил пришлось потратить, чтобы он сейчас пошел знакомиться с родителем.
– Но вроде бы Марк Семенович тоже не стремился общаться с сыном, – произнесла Мариша.
– Не стремился, но, видать, любопытно стало, потому что с Павлом все же встретился, – ответила Нина. – Но своим сыном признать его отказался. И на экспертизу не согласился.
– Довольно странно для одинокого человека, – пробормотала Мариша. – Тут все-таки родная кровь. Мог бы попытаться сделать из сына человека. Учиться бы отдал или иначе как-то поддержал. Ведь деньги у него были. На кого же их одинокому человеку и тратить, если не на единственного сына?
– Да кто вам сказал, что у Марка мой Пашка единственный? – удивилась Нина.
– Но… Он сам! – ответила Мариша.
– Вот ведь горазд врать! – возмутилась Нинка. – Не таким он был в молодости! Совсем не таким! Даже странно, что он так изменился. Но, впрочем, тюрьма и колония многих калечат, – добавила она задумчиво. – Наверное, и я виновата. Ни одного письма ему туда не написала. А ведь могла бы.
И Нина задумалась еще глубже.
– А насчет детей, так у Марка еще дочь есть старшая, – очнувшись от своих мыслей, произнесла она. – Постарше Павла та девочка будет.
– И Марк Семенович о ее существовании тоже знал? – прошептала Инна. – Как и о Павле?
История становилась все чудней и чудней. Сначала сын, теперь еще и дочь.
– Конечно, знал! – сказала Нина. – Да вы слушайте, как дело-то было.
С явным сожалением она выцедила в свой бокал последние капли китайского вина, выпила и потянулась за штопором и бутылкой кагора. Когда с пробкой было покончено, а темно-красное густое сладкое вино было разлито по бокалам, Нина наконец начала свою повесть.