Красношейка

— Логично.

— Да, она очень… э-э, логичная. Давайте предположим, что это было пятьдесят пять лет тому назад. И получается, что это было прямо в разгар Второй мировой. Тогда ему было двадцать и у него было оружие. Все норвежцы, у кого было оружие, должны были сдать его немцам. Вывод: где он тогда был?

Харри поднял три пальца:

— Правильно, либо он — в Сопротивлении, либо бежал в Англию, либо на фронте, в «Норвежском легионе». Он лучше говорит по-немецки, чем по-английски. Следовательно…

— Стало быть, ваша коллега вывела, что он воевал за Гитлера? — сказал Юль.

— Именно.

Юль глубоко затянулся.

— Многим бывшим в Сопротивлении тоже пришлось выучить немецкий, — сказал он. — Чтобы внедряться, подслушивать и так далее. И вы забываете норвежцев, служивших в шведской полиции.^[36]

— Значит, вывод вас не устраивает?

— Ну-у, дайте мне время подумать, — ответил Юль. — Примерно пятнадцать тысяч норвежцев пошли в немецкие войска добровольцами, из них взяли только семь тысяч — им и выдали оружие. Их было намного больше, чем тех, кто записался в английскую армию. И хотя в Сопротивлении к концу войны было больше норвежцев, очень у немногих из них было оружие. — Юль улыбнулся. — Допустим, вы правы. Сейчас, разумеется, напротив их фамилий в телефонном справочнике не пишут, что они служили в СС, но я исхожу из того, что вы уже решили, где будете их искать.

Харри кивнул:

— Протоколы дел об измене родине. Готовые архивы, со всеми необходимыми данными. Я вчера весь день их просматривал и надеялся, что большинство из них уже умерло и у нас остается не такой уж и большой список. Но я ошибся.

— Да, они живучие, черти, — усмехнулся Юль.

— И вот поэтому мы позвонили вам. Вы знаете о норвежских нацистах больше, чем кто-либо другой. Мне нужно, чтобы вы объяснили, как думает такой человек, что им движет.

— Спасибо за доверие, Холе, но я историк и не разбираюсь в мотивах поступков отдельных людей. Как вам должно быть известно, я был в вооруженном подполье, и не думаю, что смог бы влезть в шкуру нациста и понять, как он думает.

— Но мне кажется, вы все-таки кое-что об этом знаете, Юль.

— В самом деле?

— Думаю, вы понимаете, о чем я. Я весьма основательно подготовился к встрече с вами.

Юль снова затянулся и посмотрел на Харри. В этой тишине Харри вдруг почувствовал, что кто-то стоит за его спиной. Он обернулся и увидел пожилую женщину в дверях гостиной. Ее ласковые, спокойные глаза смотрели на Харри.

— Мы тут разговариваем, Сигне, — сказал Эвен Юль.

Она энергично кивнула Харри и хотела что-то сказать, но, встретившись взглядом с Эвеном Юлем, остановилась. Потом снова кивнула, тихо вышла из комнаты и прикрыла дверь.

— Значит, вам все известно? — спросил Юль.

— Да. Она была медсестрой на Восточном фронте, верно?

— Под Ленинградом. С тысяча девятьсот сорок второго до отступления в сорок третьем. — Он отложил трубку. — А почему вы так охотитесь за тем человеком?

— Честно говоря, мы и сами этого не знаем наверняка. Но это может потом вылиться в покушение.

— Хм.

— Так кого искать? Сумасшедшего? Убежденного, закоснелого нациста? Бандита?

Юль покачал головой:

— Большинство легионеров отсидели свое в тюрьме, а потом снова влились в общество. Многим это удалось удивительно легко, хотя на них и было клеймо предателя. А впрочем, это совсем не странно. Это лишний раз показывает, что те, кому удается сделать карьеру во время такого катаклизма, как война, и в мирное время оказываются довольно энергичными.

— Значит, тот, кого мы ищем, мог очень хорошо устроиться в жизни?

— Вполне.

— Даже пробиться в верхушку общества.

— Нет, пути на государственные должности им, конечно, заказаны.

— Но он мог стать дельцом, частным предпринимателем. В общем, заработать достаточно денег, чтобы купить винтовку за полмиллиона. Но на кого он может охотиться?

— Это обязательно должно быть связано с его нацистским прошлым?

— Что-то подсказывает мне, что это так.

— И что же, он хочет отомстить кому-то?

— Разве это не естественно?

— Конечно, естественно. Многие норвежские нацисты считают, что именно они были настоящими патриотами в войну, что в тех условиях, которые сложились к сороковому году, они действовали во благо народа. И что когда мы судили их за измену, то это было беззаконие с нашей стороны.

---

36 С осени 1943 г. в Швеции, официально сохраняющей военный нейтралитет, под видом полицейских частей обучались участники норвежского Сопротивления. (Прим. перев.)