Волшебный яд любви

– Пропала?

Зосим не выглядел ни удивленным, ни испуганным. Глаза у него были тусклые. Кире показалось, что разговор ни капли ему не интересен.

– Как пропала? – равнодушным голосом переспросил у нее Зосим. – Куда?

– Убежала с любовником! – выпалила Кира.

Глаза у Зосима загорелись, но тут же погасли.

– Нет, – пробормотал он. – Катя не такая. Она не могла.

– А какая же она?

– Она… Она… я не знаю! – вскочил на ноги Зосим. – Что вам от меня нужно?! Зачем вы меня мучаете? Изыди, сатана! Поди прочь от чистой души! Дай минуту для покаяния!

Переход от апатичного состояния к возбужденному и даже агрессивному был у Зосима до того быстр, что подруги в первый момент испугались. Им показалось, что Зосим сейчас набросится на них с кулаками. Но нет, обошлось. Он кинулся в угол, где высоко под потолком горела маленькая лампадка, и бухнулся на колени.

Икон, перед которыми молился этот странный человек, было много. Некоторые старинные и, наверное, очень ценные. Но, с другой стороны, кто меряет ценность иконы деньгами? Ценность иконы в ее чудотворной силе. Молитвы, произнесенные перед ней, должны быть услышаны.

– Милостью твоей… – донесся до подруг прерывающийся и хриплый голос Зосима. – Святые отцы… Помогите… Накажите!..

Танечка неодобрительно покачала головой:

– Ишь, как надрывается! И иконы свои притащил! Видать, надолго тут окопался!

– Разве это иконостас не твоего Глеба?

– Вот еще! У Глеба прежде одна икона Спасителя и была. Стояла себе в шкафчике, никому не мешала. А этот… Натащил!

Таня недовольно фыркнула. Подруги же покосились в сторону непрестанно бьющего земные поклоны Зосима. Такая набожность им тоже показалась нарочитой и чрезмерной. Все хорошо в свое время. А бить земные поклоны, когда от тебя требуется вполне реальная помощь в поисках пропавшего человека, не очень-то красиво. Да и не умно.

Но ничего не поделаешь. Женщины затихли и стали ждать. Либо Зосиму надоест валяться на полу, он встанет и ответит на их вопросы, либо вернется Глеб. Время шло, но ничего не менялось. Глеб не появлялся, а Зосим все так же неистово молился, шепча слова себе под нос и не обращая ни малейшего внимания на то, что происходит вокруг.

Внезапно до слуха Леси донесся какой-то шорох, а затем и писк.

– Ой! – вскрикнула она. – Мышь! Девочки, смотрите, там мышь, мышь!

Вообще-то Леся не боялась мышей. Они ей скорее нравились. Беленькие, серенькие, с хвостиками и мягкими розовыми лапками и носиками. Прелесть! А вот Танечка, оказывается, боялась. Она дико заверещала, вскочила с ногами на стул и стала на нем приплясывать.

– Где? Где мышь? Спасите меня! Умираю!

Стул под упитанной Танечкой, пляшущей на нем, угрожающе дрожал и вибрировал. Кира подскочила поближе, чтобы не дать ей свалиться.

– Слезай, никакой мыши там нет! Леся шутит!

Но уговоры не действовали. Танечка продолжала вопить благим матом:

– Мышь! Мышь! Спасите! Помогите! Умоляю!

Кира прыгала возле Тани. Леся хохотала. Один Зосим никак не реагировал. Казалось, он впал в какой-то экстаз. Вопли Танечки нисколько не мешали ему. Он лишь возвысил голос, произнося слова своих молитв. Голос его становился все громче и громче. А сам он раскачивался, словно в трансе.

– Да замолчите вы обе! – рассердилась Кира. – Мочи никакой с вами нету! Леся, хватит! И ты, Таня, перестань истерить! Нету там никакой мыши! Леся, скажи ей!

– Мыши нету. Я ошиблась!

– Но я же слышала! – топнула ногой Танечка. – Ты сказала «мышь»!

И она топнула ногой снова. Вот этого ей делать ни в коем случае не следовало. Многострадальный стул не выдержал последнего удара судьбы. Ножки у него задрожали, потом с громким треском подломились, и Танечка кубарем полетела на пол.

Подруги бросились к ней. Танечка здорово треснулась об пол и теперь жалобно стонала. Леся побежала за водой. Кира начала искать какой-нибудь холодный предмет, чтобы приложить его к надувающейся на лбу у Танечки шишке. Один лишь Зосим как ни в чем не бывало продолжал бубнить и кланяться в своем углу.

– Идиот! – злобно прошипела Танечка, очухавшись. – Это все из-за него. Кретин!

– Успокойся. Сейчас придет Глеб, и все будет в порядке.

Танечка затихла, шумно глотая воду большими глотками. А Кира подумала, что такого тяжелого дела у них уже давненько не было.

– Странно, – неожиданно произнесла Леся. – Но я же слышала чей-то писк. Если это не мышь, то кто?

Танечка перестала пить и покосилась в ее сторону: