Княжий остров

- А ведь Серафим нас тоже медом привечал на Княжьем острове.

Боголюб вдруг очнулся и долго посмотрел на Быкова, потом тихо вопросил:

- Никак живой ишшо Серафимушка под дубом-то?

— А вы что, его знаете? — удивленно вскинулся Окаемов.

— Как же, не раз пешком являлся ко мне по пути в Сергиеву лавру и иные святые места, ночевал и жил недельку для передыху, он меня бортничать и обучил. Коль будете у нево ишшо, поклон кладите от Боголюба, святой человек он, редкой силы отшельник… Я их всех знаю, многие через этот порог прошли к святым местам, иные уж в землю вросли, иных власть половила в лесах и сгубила на Соловках, и туда путь мною не раз хожен, и в Валаам и другие Боголесья знаемы…

Боголюб пил чай из огромной глиняной кружки, почерневшей от времени и копоти, мед брал осторожно, мусолил жевку воска во рту, прихлебывая чай духмяный и сладостно жмурил глаза.

- Почему дорога по левому берегу Пажи звалась «Инобожской», поляки по ней пришли и иные разорители земли русской? — стал осторожно расспрашивать деда Окаемов.

- Ишшо ранее звалась так… Дед мне сказывал, што по ей скакали на конях дружины князя московского и силком загоняли огнищан зимой креститься в прорубь… А в те времена своя была вера, и греческую не особливо понимали, бегли от дружин в северные леса, обижались на князя. Видать, и прозвали тогда дорогу, так мне мой дед сказывал, а ему — его дед, так до самого крещения Радонежа ниточка осталась…

- Но по летописям Радонеж основан в тринадцатом веке?!

- А хто ведает, когда он заложен? Мне ить деды весть послали, а в книжках ваших всяко можно начертать.

- А когда разрушили шатровую часовню «Крест», где было благословлено войско Минина и Пожарского, кто ее разрушил?

- Анчихристы… боясь нового благословения на их изгнание… Пожалуй, лет шесть тому, аль боле, не упомню уж, налетели яко вороны, все в черной коже, яко черти, и растерзали достопамятную веху пути русского… Видать по сатанинской указке вершили зло, шибко стирались угодить главному разорителю…

- М-да-а, — сокрушенно отозвался Окаемов, — придет время, восстановим в первозданном виде и благословение обретет новая Православная Армия на изгнание супостата. И время это настанет!

— Дай-то Бог! — широко перекрестился Боголюб.

То ли от чая, то ли от приветного разговора он отмяк душой и уж не сторожился гостей, не чурался, как с первого раза. Отер пот со лба вышитым рушничком и вдруг улыбнулся, просиял ликом, разогнав морщины с высокого лба.

- А сколь тебе лет, дедунь? — спросил Никола Селянинов.

- А хто их считал, года-то… по лесам парнем жил ишшо при крепостном праве, когда христиан на земле рабами морили сытые баре… Вот гляжу на вас и диву дивлюсь, ить те порушители церквей не помилуют, коль прознают о ваших делах и откровениях… Но есть благословение у вас старца Илия, ево я тоже хорошо знаю, и он зря не благословит на поиск веры… давних Белых Богов, в этом такая тайна сокрыта, што мир сотрясется… вот так… Аль вы живота свово не жалеете? Погонят в Соловки на смертные моления… Но раз Илий наказал, что-то и упомню. Слыхивал от дедов, от схимников и калик перехожих… А деды мои слыхали весть от своих дедов, а те от своих дедов, а пращуры сами зрили и бряшну творили у Бел-горюч-камня на Сиян-горе… поведую… Токма храма и идолов там николи не было. Храм Яви для бгаруса был весь земной околесный мир, дубравы заповедные, сама жизнь и есть Храм Яви… Токма Бел-алтарь камень содержался на моленном месте, бел-конь кормился и охранялся, да горел неугасимо зимой и летом дубовый костер Перунов, от него брали уголья бгарусы и затапливали печи в своих домах…

- И все же, откуда пришло название Белые Боги? — не унимался Окаемов, нетерпеливо ерзая на лавке.

- Мнозех же временах утекло, лес и бор дубравный велик был, бгаруси же умом горди быша и творяху молитвы от любги нарекаша отшельников мудрых — Боги Белии… а Бог един был и есть… Старцы белии рекохом истину чудную и разидошася по земле мовь о их мудрий и смыслении, нарицахуся се Боголесье святилищем Белии Боги…

Боголюб словно погружался в прошлое, стал говорить все непонятнее, языком древним он владел, к Всевышнему воззвал думы сокровенные, и глас его окреплялся в поискании дедовских путей к чести… Открывая вежи незнаемые внимавшим гостям…

Враны по дубам граяли, щекотали соловьи, словеса обретали чудесный орнамент, зори прошлого вставали перед глазами, священное предание истекало из-за тридевяти земель, из тридесятого царства Трояньих веков…