Княжий остров

— Да в нем пуда два! Сроду таких не видел рыбин!

— Да-а, мне тоже не приходилось… Чешуя с рубль.

Окаемов залюбовался. Карп был весь закован в крупную чешую золотой брони. Спина темно-червонная, а брюхо отливало светлым огнем. Огромный рот, куда можно всунуть запросто кулак, судорожно ловил воздух. Темно-красные плавники и большущий хвост била мелкая дрожь. По чешуе густым валом текла алая кровь, в двух местах карп был поражен осколками, видно, граната угодила совсем рядом.

- Кстати соль… — не унимал радости Николай, возбужденный удачей. — Я там ведро эмалированное приметил, займем до вечера у мельника и айда к командиру. Вот наедимся рыбы досыта! Девка, небось, каких-никаких хле6ов-пирогов сообразит, на то и баба.

— Да-да, надо отсюда уходить, — забеспокоился Окаемов, — ты только глянь на пруд, всю мелюзгу поглушил… убил.

— Это уклея, сорная рыба… расплодится еще, — Николай притащил ведро, вымыл его в пруду и умело разделал карпа. Внутренности выбросил в воду, рыбу порезал ловко большими кусками, и она еле уместилась в ведре. — Вот это поедуха будет! Как баран!

Возвращались своим же путем и когда зашли в березовый колок, надеясь застать там старуху, то у камня ее не нашли. Большой обомшелый гранитный валун еще хранил следы ударов ее молотка, когда бабка отбивала косу, но сама она ушла. Николай расстроено огляделся кругом, но даже следа не нашел ее, не сделала она. ни одного прокоса.

— Вот косильщица вредная, подохнет её коза зимой с голоду. Сама не махала и мне не дала, — рассерженно пробурчал Николай. — Я бы эту поляну в час выхватил. Только успевай греби… Айда отсель к командиру…

Окаемов тоже озабоченно оглядывался, трогал руками камень, обошел его кругом и заметил на нем какие-то глубоко выбитые знаки, заросшие мхом. Он очистил один из них ножом, и сердце его радостно сжалось: «Руны!»

— Николай… Там в сосновом бору на холме нет воды, как мы будем варить рыбу. Давай распаливай тут костер сушняком, чтобы поменьше дыма… Переварим рыбу, а я пока поработаю… почитаю.

— А ведь правда, — Селянинов озабоченно почесал затылок, — сырьем рыбу есть не станешь. Сейчас затею варево… А что ты там читать вздумал? Где прописано?

- Вот смотри… На граните выбиты древнейшие рунические знаки письма… Ими исписан весь камень, так что не лети, пока я все не перерисую и не перепишу, меня отсюда никто не стронет.

- Счас воды в ручье наберу и помогу тебе камень чистить, пока рыба варится, да вторая закладка будет, мы его мигом очистим и прочтем до дыр. — Он разжег костер из сушняка, подвесил над ним ведро с рыбой, отложив половину для второй варки, и взялся помогать Окаемову. — Соскабливая ножом мох и зелень, он все ворчал на бабку, что не дала покосить…

- Ты хоть знаешь, кто это был? — Усмехнулся Окаемов и взглянул близко на Николая.

- Кто-кто, бабуня из деревни, коза у ей… Иль кто? Чё мучишь загадками? Так кто же это был?.. Да ну-у-у!!! Ты чё, парень, не шуткуй так… Откель знашь?

- А вот тут прописано… на камне, — продолжал стращать Илья.

Суеверный Николка вскочил, выронив нож, озираясь кругом и широко крестясь, щелкнул затвором автомата, да так испугался, что и Окаемову стало жутко.

- Бегём отсель, Илья Иванович! Я ить охотник и не мог сообразить, что следов иё нету на поляне, только наши следы в траве! Бежим!

- Успокойся… Вари рыбу. Она нас отпустила с миром, знать, еще не пришел наш срок, вари рыбу… Я скоро закончу. Здесь удивительные надписи, здесь даны сцены охот и сражений, празднеств и печалей…

- Но ведь о н а же рядом ходит, Илья Иванович, — вскричал Селянинов, бешено тараща глаза,

- Есть вещи сильнее её… это жажда познания в человеке, — он торопливо срисовывал знаки с камня в толстую амбарную тетрадь, прихваченную из хаты мельника, ползал на коленях вокруг глыбы гранита, и такая радость беспечная была на его лице, как у юродивого, получившего конфетку; такая радость, что Николай остыл и укоряюще проговорил:

- И-и-ы! Все вы ученые немножко чокнутые… Это надо же, как дите над каменюкой радуется, не ведает, что может тут помереть. И не боишься вовсе, Илья Иванович?

- А разве казаки Дежнев и Хабаров, когда из твоих краев, из Тотьмы и Великого Устюга, на кочах в Ледовитый океан отплывали, на суденышках утлых, волоками тащились через всю Сибирь, аж до Камчатки и Русской Америки, разве боялись они лиха и гибели над ними витавшими? Не ради награды шли они — ради истины и познания, а это сильнее всего на свете. На вот лучше карандаш почини. Само в руки идет! Ты только взгляни! Гранитный валун имеет идеальную форму яйца…