Мужские игры

* * *

Весь день Парыгин провел в бегах, оформляя документы на продажу своей второй квартиры. Главной проблемой была оценка ее стоимости, и он эту проблему решил. В официальной бумаге, выданной экспертом по недвижимости, стояла сумма «шестьдесят две тысячи долларов», и с этой бумагой уже можно вести переговоры с кредиторами. Пусть сами решат, возьмут они долг деньгами или квартирой.

Он подумал, что, может быть, имеет смысл подъехать сейчас туда, где сидят в машине кредиторы, и поговорить с ними уже сегодня, чтобы завтра с самого утра искать покупателя, если они будут настаивать на наличных. Но почувствовал, что у него нет сил. Гибель Анны, бессонная ночь, проведенная в милиции, дневные хлопоты – все это навалилось на него в один миг. Ладно, решил Евгений Ильич, кредиторы подождут до завтра, все равно проблема так или иначе решена. Единственное, что нужно сделать сегодня, это позвонить Лолите и успокоить ее, пусть хоть она не дергается.

Войдя в квартиру на Мосфильмовской, Парыгин сразу почуял: здесь кто-то был. Наметанный глаз моментально ухватил какие-то едва заметные перемены, и все внутри него напряглось. В следующую секунду он понял, что на вешалке в прихожей нет коричневой куртки. «Обокрали!» – мелькнула мысль, и Евгений ринулся в комнату, где стояли футляры с аппаратурой. Футляры оказались на месте, а на журнальном столике белел какой-то листок.

«Анюта, я заходил за курткой, не волнуйся, это были не воры. С пламенным приветом

Гена».

Парыгин перевел дыхание. Обошлось. Похоже, его ангел хранит. Он припомнил, что Анна, упоминая о хозяине квартиры, действительно называла его Геной. Но записка, адресованная покойнице, произвела на него удручающее впечатление, словно перед ним призрак явился. Анечки уже нет, а люди все еще считают ее живой, думают о ней как о живой и пишут ей записки в надежде на то, что она их прочитает.

Он снял телефонную трубку и набрал номер Лолиты. Долго никто не подходил, и Парыгин подумал, что Лола, наверное, махнула рукой на все его наказы и запреты и вышла на улицу, поскольку кредиторы ее все равно нашли и скрываться больше нет необходимости. Он уже собрался положить трубку, когда раздался голос семилетнего Сережи.

– Але!

– Сереженька, это дядя Женя. Где у нас мама?

– Она в ванной моется.

– Ты передай ей, что все в порядке, деньги я нашел и завтра все закончится. Не забудешь?

– Конечно, нет. Дядя Женя, значит, завтра мы поедем домой?

– Да, детка, завтра или в крайнем случае послезавтра.

– Урра! – завопил мальчуган и бросил трубку, на радостях забыв попрощаться.

Парыгин испытывал облегчение от того, что все так удачно получилось и ему не пришлось разговаривать с Лолитой. Она наверняка начала бы нести какую-нибудь чушь, и он вынужден был бы поддерживать этот бессмысленный разговор. Он поймал себя на мысли, что теперь, когда рядом нет Анны, многое стало казаться ему бессмысленным. Неужели он успел привязаться к ней? Вот уж не ожидал от себя такого слабодушия.

Ему даже в голову не приходило, что это не слабодушие, а нормальная человеческая реакция на смерть близкого человека. Вероятно, потому, что по-настоящему близких людей у него никогда и не было, кроме брата. Но брат – это брат, друг детства, родственник, и переживания по поводу его смерти Парыгину странными не казались, а все остальные люди всегда были для него просто посторонними.

* * *

Старший лейтенант милиции Тюрин не был коренным москвичом. Он родился в подмосковной деревне и прожил там до самого ухода в армию. И ни армия, ни последующая долгая жизнь в столице так и не вытравили из него главного и определяющего принципа: на моем подворье должен быть порядок. Остальные пусть как хотят, но на моем огороде сорняки расти не будут, а дрова должны быть сложены в аккуратную поленницу. Наверное, именно поэтому ему так нравилась его работа и ни о какой другой он и не помышлял. А работал Тюрин участковым. И неоднократно признавался лучшим по профессии.

На его «подворье», иными словами – на территории, порядок был, это уж точно. Тюрин, будучи мужиком крепким и энергичным, никогда не ленился обходить квартиры, знакомиться с жильцами, подолгу беседовать с домохозяйками и пенсионерами, со школьными учителями и врачами в поликлинике. На его территории находился травмпункт, и там участковый обязательно бывал каждый день. А что вы думаете? Придет, поговорит, узнает, кто и с какими травмами обращался, и немедленно бежит выяснять у человека, действительно ли он голову расшиб, когда с лестницы упал, или кто-то ему в этом деле помог. Битые мужьями жены, как ни пытались выгораживать своих благоверных, ничего с Тюриным поделать не могли, и каждая «проблемная» семья была у него на строгом учете и под неусыпным контролем, а если в такой семье росли дети, то он постоянно теребил инспекторов по профилактике правонарушений несовершеннолетних, напоминая им о необходимости глаз не спускать с этих ребятишек. Одним словом, дело свое участковый Тюрин знал и любил, хотя по нынешним временам звучит это более чем странно.