Сначала Джино Молинари был убит политическими противниками. Потом...
Алела де Отеро помолчала и шепотом повторила:
– Семь лет.
Она подошла чуть ближе, теперь он видел ее фиалковые глаза, в которых мерцал свет фонаря. Маленький шрам по-прежнему казался таинственной улыбкой.
– Должно быть, вы, дон Хайме, уже догадались, кто этот человек.
Он растерянно заморгал и приготовился было возразить, однако внутренний голос посоветовал ему воздержаться от поспешных замечаний, чтобы не прервать ее монолог. Она покосилась на него, пытаясь понять причину его молчания.
– Девушка понимала, в каком она неизмеримом долгу перед своим благодетелем, – продолжала она минуту спустя. – В тот день, когда они расстались, она сказала на прощанье всего одну фразу: «Если когда-нибудь я буду нужна тебе, позови меня. Даже если мне придется спуститься в преисподнюю...» Уверена, маэстро, что если бы вы только знали мужество и преданность этой девушки, вы бы поняли, насколько ее слова соответствовали истине.
– Меня удивляет вовсе не это, сударыня, – признался дон Хайме. Она слегка улыбнулась и покачала головой, словно замечание ей польстило. Дон Хайме провел рукой по лбу, холодному как мрамор. Происходящее казалось ему долгим мучительным сном. – Итак, – продолжил он, – настал день, когда этот человек действительно попросил вас спуститься в преисподнюю...
Адела де Отеро взглянула на него пристально: замечание было метким. Она подняла руки и сблизила ладони, награждая его неслышными аплодисментами.
– Превосходное определение, дон Хайме. Замечательное.
– Я всего лишь повторил ваши слова.
– Все равно превосходное. – В ее голосе звучала ирония. – Спуститься в преисподнюю... Именно об этом он однажды меня попросил.
– Неужто так велик был долг?
– Неизмерим.
– И так неизбежна расплата?
– Девушка получила от этого человека все, что имела. И главное – все, чем она стала. Ничто не шло в сравнение с тем, что он ей дал... Однако позвольте мне продолжить. Человек, о котором идет речь, занимал видную должность в некой организации. По причинам, о которых вам несложно догадаться, он ввязался в политическую игру. В игру очень опасную, дон Хайме. Коммерческие интересы привели его к союзу с Примом, и тут он допустил серьезную ошибку – финансировал один безумный революционный проект, закончившийся полным провалом. К сожалению, его разоблачили. Это означало крах, катастрофу. Но положение в обществе и еще ряд причин помогли ему удержаться. – Адела де Отеро замолчала, а когда заговорила снова, голос ее изменился, в нем появились металлические нотки, жесткие и холодные. – И тогда он решил сойтись с Нарваэсом.
– А что сделал Прим, когда узнал о предательстве?
Она задумалась, прикусив нижнюю губу.
– О предательстве?.. Действительно, можно сказать и так – Она посмотрела на него недоверчиво, как девочка, которая разболтала чужой секрет. – Прим, разумеется, ничего не узнал. Он и по сей день ничего не знает.
Дон Хайме был искренне возмущен:
– Вы хотите сказать, что вы это делали для человека, способного на предательство?
– Вы, наверное, просто ничего не поняли. – Фиалковые глаза взглянули на него с презрением. – Вы совсем ничего не поняли. Неужели вы верите в плохих и хороших людей, в справедливые и несправедливые поступки?.. Какое мне дело до генерала Прима или кого-то еще? Я пришла к вам, чтобы рассказать о человеке, которому обязана всем. Разве со мной он не был честным и справедливым? Разве меня он предал?.. Прошу вас, друг мой: оставьте вы свои лицемерные заявления. Кто дал вам право кого-то судить?
Дон Хайме вздохнул. Он очень устал и с большим удовольствием прилег бы на софу. Ему хотелось уснуть, уйти от всего этого прочь, чтобы события ночи оказались всего лишь скверным сном, который рассеется с первыми лучами зари. Он уже не мог с уверенностью сказать, хотелось ли ему дослушать историю до конца.
– Что же произойдет, если Прим обо всем узнает? – устало спросил он.
Адела де Отеро сделала равнодушную гримасу.
– Он никогда не узнает, – сказала она. – Только два человека участвовали в этом деле вместе с ним: президент Совета и министр внутренних дел, с которыми он общался непосредственно. К счастью, оба они скончались... умерли своей смертью. Больше ничто не могло помешать моему другу сохранить прежние отношения с Примем. Опасных свидетелей не стало.
– Прим и его приспешники вот-вот придут к власти...
Она улыбнулась: