Брошенная кукла с оторванными ногами

Анна. Но я же не с улицы их привела. Мне их порекомендовали, сказали, что это очень квалифицированные мастера, и очень порядочные, их можно спокойно оставлять одних в квартире, ни одна пылинка с места не сдвинется. Я им доверяла.

Мама. Доверяй, но проверяй, вот так-то! Пылинка, само собой, не сдвинется, зачем им пылинка-то? Ее не пропить, ни продать. А альбом пропал. А ты, сыночка, откуда этих мастеров привел? Тебе тоже кто-то их присоветовал?

Сергей. Ну да. Мой приятель, они у него ремонт делали в прошлом месяце.

Мама. Так звони ему, что ты стоишь, как истукан! Спроси, откуда он их знает, как их фамилии, не пропало ли чего у него в доме после ихнего ремонта.

Сергей. Это неудобно.

Мама. Почему неудобно? Очень даже удобно.

Сергей. Нет, мама. Получается, что я людям не доверяю. Нет, не могу.

Мама. А я тебе говорю — звони! Вот прямо сейчас бери трубку и звони. Подумаешь, неудобно ему! А обворованным ходить тебе удобно?

Сергей. Не передергивай, нас пока еще никто не обокрал.

Мама. А это неизвестно. Это я еще пойду и проверю, все шкафы перетрясу, все чемоданы. Анечку вон уже обокрали, тебе мало? Ждешь, когда у тебя из дому все вынесут?

Сергей. Ладно, позвоню. Попозже.

Мама. Нет, сейчас.

Хватает трубку и насильно всовывает Сергею.

Мама. Набирай номер.

Сергей. Я не помню наизусть, у меня где-то записано…

Мама быстро находит на письменном столе органайзер и подает сыну.

Мама. Не отнекивайся, не морочь мне голову. Ищи номер и звони.

Сергей нехотя листает органайзер, находит нужный номер, нажимает кнопки на трубке.

Сергей. Здорово! Как жив?… Я тоже в порядке.

Мама. Еще неизвестно, в каком ты порядке.

Сергей. Слушай, у меня вопрос на полсекунды. Те мастера, которые у тебя ремонт делали… Да нет, что ты, все нормально…

Мама. И неизвестно еще, нормально или нет.

Сергей. Я просто хотел спросить, как их зовут, а то неудобно как-то… Да ты понимаешь, они представились, когда в первый раз пришли, имя сказали и фамилию, а я занят был, все прослушал, теперь вот неудобно, не знаю, как к ним обращаться… Да неловко мне переспрашивать… Ага, понял, Петр Хомяков и Андрей Силантьев. Спасибо, дружище! Обнимаю!

Сергей кладет трубку.

Сергей. Ну вот, Петр Хомяков и Андрей Силантьев. Дальше что?

Мама. Почему ты ему не сказал, чтоб вещи свои проверил?

Сергей. Но мы же еще не выяснили, что эти ребята — воры. Вот когда будем знать точно, тогда я ему еще раз позвоню.

Мама. Анечка, теперь вы.

Анна. Что я должна сделать?

Мама. Позвоните своим знакомым, которые вам мастеров прислали, и спросите, как их зовут. Если окажется, что это те же самые люди, значит, точно — воры. У вас альбом украли, а у нас карточку выронили.

Анна. Я… я не могу позвонить.

Мама. Это почему же? Тоже стесняетесь?

Анна. Нет, тут другое… Пожалуйста, не заставляйте меня… Я не могу, честное слово.

Мама. Почему?

Сергей. Погоди, мама. Анна, почему? У вас какой-то конфликт? Вы поссорились и не хотите больше общаться с этими людьми?

Анна. Это… знаете, это было последней каплей… До этого я как-то еще терпела свою никчемность, ненужность, а это переполнило чашу. Сегодня ровно месяц… Я дала себе срок — месяц. Сегодня этот месяц истек, и поэтому я пришла к вам… (плачет)

Сергей. Подождите, Анна, я ничего не понимаю. Какая капля? Почему месяц?

Анна. У меня была подруга, очень известная актриса. Имя называть не хочу, да это и не имеет значения. К ней рано пришла слава, она много снималась в кино, играла в театре, была такая знаменитая… И вдруг… Она попала в страшную аварию…

Мама. Ой, божечки! Поуродовалась? Или… это… насовсем…?

Анна. Нет, осталась жива, но ее сильно искалечило. Всё пострадало, и тело, и лицо. Вопрос стоял о том, сможет ли она ходить самостоятельно, а о возвращении на сцену речь вообще даже не шла.

Мама. Ой, кошмар какой! Вот бедняжечка!

Сергей. Так все-таки, Анна, кто это? Похоже на Соромову из музыкального театра. Она, да?