Светлый лик смерти

Лариса снова взялась за фотографии. Внезапно одно из лиц на снимке привлекло ее внимание. Красивая рослая девушка с темными длинными волосами о чем-то увлеченно разговаривала с другой девушкой, пониже ростом, не замечая, как за ее спиной трое друзей строят страшные рожи и поднимают над ее головой плакат: «Плоды эмансипации». Лариса совершенно определенно видела когда-то эту девушку, и не просто видела, а разговаривала с ней о чем-то серьезном. Да, точно, это была она, и даже свитер на ней был тот же самый, она его хорошо помнит, белоснежный, длинный, с огромным вышитым на правой стороне груди цветком…

* * *

… Ей было тогда двадцать лет, она закончила медицинское училище и работала медсестрой в женской консультации. Врач-гинеколог Альбина Леонидовна, вместе с которой работала Лариса, была теткой грубой и бесцеремонной, к будущим матерям относилась с нежностью и заботой, а с теми, кто собирался прерывать беременность, обращалась по-хамски, как со скотиной, которая доброго слова не стоит.

Девушка в белом свитере с большим вышитым цветком пришла на прием в марте. Лариса помнила, что день был холодным, ветреным и дождливым. Волосы у девушки были мокрыми, видно, она шла без зонта, и даже за время ожидания в очереди они не успели просохнуть. Альбина безошибочно определила с первого же взгляда, что пациентка не относится к категории будущих матерей.

– Что у вас случилось? – неприветливо спросила она, открывая медицинскую карту.

– У меня, по-видимому, какое-то нарушение, – спокойно ответила девушка. – Месячные задерживаются.

– Когда была последняя менструация?

– В середине декабря.

– Половой жизнью живете?

– Нет.

– Сколько вам лет?

– Девятнадцать.

– Боли, недомогания?

– Голова болит и тошнота. А так ничего не беспокоит.

– Снимайте свитер.

Врач встала и начала прощупывать молочные железы пациентки.

– Раздевайтесь и на кресло, – хмуро скомандовала Альбина.

Девушка зашла за ширму и начала раздеваться. Альбина продолжала делать записи в карте, потом швырнула ручку на стол и пошла к креслу. Звякнули инструменты, потом до Ларисы донесся возмущенный голос врача:

– Что ты мне голову-то морочишь?

– Я не морочу, – растерянно ответила девушка. – У меня действительно какая-то задержка…

– Какая-то задержка у нее! – фыркнула Альбина. – Беременность у тебя, а не задержка. Тоже мне, девицу из себя корчить будешь. Ты что, в цирк пришла? Развлечений тебе надо? Кого ты обдурить-то хочешь?

– Да нет же, вы ошибаетесь. Беременности не может быть. Я никогда… Это, наверное, опухоль…

– Одевайся, – резко сказала врач. – И не учи меня. Уж как-нибудь опухоль от беременности я могу отличить. У тебя уже десять-одиннадцать недель.

Она как фурия вылетела из-за ширмы, уселась за стол и снова взялась за карту.

– Совсем обнаглели, – громко ворчала она, быстро делая записи, – врачей за полных дураков держат. Как же, никогда она… Святым ветром ей надуло. Развратничают небось прямо с детского сада, а потом удивляются, что задержка… Что за поколение растет, нет, я не понимаю, что это за поколение!

Девушка вышла из-за ширмы полностью одетая, и Ларису поразила происшедшая в ней перемена. Лицо ее было похоже на маску, застывшее и страшное.

– Это правда? – спросила она каким-то мертвым голосом. – Я действительно беременна?

– Нет, я пошутила, – огрызнулась Альбина Леонидовна. – Тебе же сказано: десять-одиннадцать недель. Русского языка не понимаешь? Садись, сейчас направление выпишу.

– Какое направление? – тупо спросила девушка.

– На анализы. Небось аборт будешь делать?

– Аборт? – повторила та, словно плохо понимая, что ей говорят.

– Ну да. Или рожать будешь?

– Не знаю.

Она встала и пошла к двери. Это было так неожиданно, что ни Альбина, ни Лариса слова сказать не успели. Первой пришла в себя врач.

– На, – сказала она, протягивая Ларисе бланки направлений на анализы, – догони ее и отдай. Так или иначе, анализы делать все равно нужно.

Лариса сорвалась с места и выскочила в коридор. Девушки нигде не было видно. Лариса добежала до крыльца и увидела ее, стоящую под дождем без пальто, оцепеневшую, с опущенными плечами.

– Послушай, – Лариса осторожно тронула ее за плечо, – ты что, в самом деле не знала?

Она молча покачала головой.

– Как же так могло получиться?

– Я знаю, – тихо ответила девушка. – Это было в Новый год. Мне пить совсем нельзя, я вроде и не пьянею, а потом отключаюсь и засыпаю. И ничего не чувствую. Это могло случиться только тогда.