Лес мертвецов

— Где именно ее нашли? На парковке?

— Нет. В мастерской, где она работала. Вон там, в глубине двора.

— Что за скульптуры она делала?

— Не совсем обычные. Собственно говоря, это мастерская палеографической реконструкции. Они воспроизводят доисторических людей в сверхреалистической манере. Получаются кошмарные хреновины из силикона и волос, аж жуть берет. Там, среди кроманьонцев и неандертальцев, ее и убили.

Жанна слышала об этой мастерской, едва ли не единственной в мире. Ей попадались статьи о создавшей ее женщине. Фамилию она не помнила, но эта женщина была способна восстановить лицо человека, умершего тридцать тысяч лет назад, воссоздав его черты по ископаемому черепу и вылепив лицевые мышцы из глины.

Была еще одна причина, по которой она могла знать об этой мастерской.

— А на нас, — спросила она, — они не работали?

— На нас?

— На судебную полицию. Восстановление по костным останкам. Они используют специальные программы.

— Не знаю. Хозяйка там. Спросишь ее сама.

— А что тебе известно о жертве?

— Пока ничего.

Тэн стоял у стены рядом с почтовыми ящиками, сцепив руки за спиной. На нем была тенниска «Лакост» и полотняные брюки. Свет он не включил, так что его лицо тонуло в полумраке. Не поймешь, в каком он настроении, разве что по голосу, выдававшему множество противоречивых чувств. Досаду. Возбуждение. Радость оттого, что она здесь, рядом с ним. И будет прибегать очертя голову, пока они находят трупы.

— А внешне она похожа на других? — настаивала Жанна.

— Трудно сказать. Молодая. Темненькая. Полненькая. Пожалуй, хорошенькая. Мне показали ее фотографии… до убийства. Убийца предпочитает определенный тип, это ясно, но между жертвами нет разительного сходства. Возможно, он выбирает их по причине, о которой мы даже не подозреваем, и…

— Ты выяснил то, о чем я спрашивала?

— В одном ты не ошиблась: убийца украл околоплодную жидкость в лаборатории «Павуа».

— А в остальном?

— Тут ты не права. Мы получили анализ ДНК. Убийца — мужчина. Естественно, во всех случаях один и тот же.

Это мужчина, — подумала Жанна, — и я знаю его имя.

— ДНК еще что-нибудь нам дало?

— Кто он такой, мы уж точно не узнали. Как и следовало ожидать, парня нет в картотеке.

— У него нет какой-нибудь генетической аномалии? Отклонения?

— Куда там. Стандартный набор. Ничего особенного.

— Это все?

Тэн со вздохом оторвался от стены и принялся расхаживать взад-вперед.

— Все, — процедил он сквозь зубы, — а этого мало. У нас нет и намека на улику. Ни видеосъемки, ни свидетелей. Ни одну из жертв ни разу не видели с кем-то подозрительным. Или хотя бы незнакомым. Ничто не указывает на то, что они общались. Ни по телефону, ни через интернет. Просто человек-невидимка. Материализовался, совершил жертвоприношение и словно растворился в воздухе. — Тэн щелкнул пальцами. — И все тут.

— Вы действительно рылись в жизни убитых?

Тэн обернулся к Жанне, засунув руки в карманы. Лицо его оставалось в тени, но глаза горели.

— А ты как думаешь? Райшенбах изучил их жизнь день за днем. Кредитки. Чековые книжки. Звонки с мобильных. Даже проследил их передвижения на велосипеде. У них был абонемент в «Велиб».^[27] И все впустую. Результаты только отрицательные. Они не были знакомы. И до своей смерти не встречались с убийцей.

— Это точно?

— По крайней мере, за последние полгода они не встречались с одним и тем же человеком. Впрочем, обе они мало с кем общались. Первая была помолвлена. С учителем, вьетнамцем по происхождению. Вторая недавно развелась. Брак длился два года. Детей не было. И она жила с тем толстяком из лаборатории.

— Вы допросили ее бывшего мужа?

— Жанна, ты говоришь мне о рутине. А эти убийства совсем другого масштаба. В них нет ничего рутинного, усекла?

Да уж, она усекла.

Лес кусает тебя…

— Все говорит о том, что это расчетливый убийца. Несмотря на все его зверства, голова у него холодная. Он выбрал себе жертву. Выследил ее. Гнался за ней, пока не застал ее врасплох в подходящий момент. И все это — по причинам, известным ему одному.

— Не может быть, чтобы вы ничего не нашли.

Тэн снова прислонился к стене рядом с почтовыми ящиками.

— Ладно, — признался он. — Кое-что у нас есть.

— Что?

— Аутизм.

---

27 Парижская сеть проката велосипедов.