Я поднял нож, чтобы ударить. Потом я посмотрел на Аннабет, Гровер держал ее в своих объятьях, стараясь защитить. И я наконец понял, что она пытается сказать мне.
"Ты не герой, - сказала Рейчел. - Это повлияет на то, что ты делаешь".
- Пожалуйста, - простонал Лука. - Нет времени.
Если Кронос примет свой истинный вид,ничто его не остановит. Он хотел сделать Тифона пугающей площадкой.
Строка великого пророчества держалась у меня в голове: "душой героя, проклятое лезвие пожнет свой урожай". Весь мой мир перевернулся, и я дал нож Луке.
Гровер взвизгнул.
- Перси? Ты... эм...
Сумасшедший. Ненормальный. Чокнутый. Возможно.
Но я видел, как Лука схватился за рукоять.
Я стоял перед ним - беззащитный.
Он снял сбоку ремни доспехов, оголяя небольшой участок кожи прямо под левой рукой, место, в которое было бы очень трудно попасть. С трудом, он заколол себя.
Это был не глубокий разрез, но Лука взвыл. Его глаза горели, как лава. Тронный зал дрогнул, сбросив меня с ног. Аура энергии окружала Луку, все ярче и ярче. Я закрыл глаза и почувствовал силу, как от ядерного взрыва, покрывающую волдырями мою кожу и трескающую мои губы.
Было тихо в течение длительного времени.
Когда я открыл глаза, то увидел Луку растянувшегося у очага. На полу вокруг него был круг почерневшей золы. Коса Кроноса была сжижена в расплавленный металл и стекала на угли очага, который в настоящее время горел, как печь кузнеца.
Левая сторона Луки была в крови. Его глаза были открыты - голубые глаза, какими они были раньше. Его дыхание было глубоким и хриплым.
- Хорошее... лезвие, - прохрипел он.
Я опустился на колени рядом с ним. Аннабет, прихрамывая, подошла, опираясь на Гроувера. У обоих в глазах стояли слезы.
Лука посмотрел на Аннабет.
- Ты знала. Я почти убил тебя, но ты знала...
- Шшшш. - Ее голос дрожал. - Ты оказался героем в конце концов, Лука. Ты попадешь в Элизиум.
Он слабо помотал головой
- Думаю... переродиться. Попробовать три раза. Острова Блаженства.
Аннабет всхлипнула.
- Ты всегда был слишком суров к себе.
Он поднял обгоревшую руку. Аннабет коснулась кончиков его пальцев.
- Ты... - Лука кашлянул и его губы заблестели красным. - Ты любила меня?
Аннабет вытерла слезы.
- Было время, когда я думала... хорошо, я думала...
Она взглянула на меня, как будто ей хватало только того, что я все еще здесь. И я осознал, что делаю то же самое. Мир рушился, и все что действительно имело значение, это то, что она жива.
- Ты был мне как брат, Лука. - сказала она мягко. - Но я не любила тебя.
Он кивнул, словно ожидал этого. Он поморщился от боли.
- Мы можем раздобыть амброзию, - сказал Гровер. - Можем...
- Гровер, - Лука сглотнул. - Ты самый храбрый сатир, которого я когда-либо знал. Но нет. Нет излечения... - очередной кашляющий звук.
Он схватил меня за рукав, и я мог ощущать жар его горячей, словно пламя, кожи.
- Этан. Я. Мы все никому не нужны. Не допусти... Не допусти, чтобы это случилось опять.
В его глазах был гнев, но так же и мольба.
- Не допущу, - сказал я. - Я обещаю.
Лука кивнул, и его рука стала вялой.
Боги прибыли через несколько минут в полном военном обмундировании, загремели в тронном зале, ожидая боя.
То, что они нашли, это Аннабет, Гровер, а я, стоящие над телом сломленного полукровки, в тусклом свете теплого очага.
- Перси, - позвал мой отец со страхом в голосе. - Что... что это такое?
Я повернулся и столкнулся с олимпийцами.
- Нам нужен саван, - мой голос треснул. - Саван для сына Гермеса.
Глава 20
Мы заслуживаем баснословную награду.
Три мойры собственноручно забрали тело Луки.
Я не видел этих пожилых леди несколько лет, с тех пор как стал свидетелем того, что они перерезали нить жизни у ларька с фруктами, когда мне было двенадцать. Они напугали меня тогда, и пугали сейчас - три отвратительные бабульки с мешками со спицами и пряжей.
Одна из них посмотрела на меня, и даже несмотря на то, что она ничего не сказала, моя жизнь промелькнула у меня перед глазами. Мне вдруг стало двадцать, затем я стал человеком средних лет, затем превратился в сухого старика. Все силы покинули мое тело, и я увидел свою надгробную плиту и открытую могилу, гроб опускали в землю. Все это произошло менее чем за секунду.
- Свершилось, - сказала она.
Мойра подняла ножницы с пережатой голубой нитью - и я знал, эта та же нить, что я видел четыре года назад, линия жизни, которую перерезали. Теперь я понял, что это линия жизни Луки. Они показывали мне жизнь, которая будет принесена в жертву, чтобы установить верный порядок вещей.