Перси Джексон и последний олимпиец

- ЕДААА, - простонал Гровер, пока духи природы уносили его прочь.

Я решил, с ним все будет в порядке. Он очнется в качестве повелителя Дикой Природы с кучей прекрасных наяд, взявших на себя заботу о нем. Все могло быть хуже.

Афина позвала:

- Аннабет Чейз, моя дочь.

Аннабет сжала мою руку, затем прошла вперед и встала на колени перед ногами своей матери.

Афина улыбнулась.

- Ты, дочь моя, превзошла все ожидания. Ты использовала свой ум, свою силу и свою храбрость, чтобы защитить город и наши троны власти. Нами принято во внимание, что Олимп... разрушен. Повелитель титанов нанес много вреда, который придется исправлять. Мы могли бы перестроить его с помощью магии, конечно, и сделать его точно таким, каким он был. Но боги считают, что город можно улучшить. Мы воспользуемся благоприятной возможностью. И ты, дочь моя, разработаешь эти улучшения.

Аннабет, оглушенная, посмотрела на нее.

- Моя... моя госпожа?

Афина криво улыбнулась.

- Ты ведь архитектор, верно? Ты изучала методику самого Дедала. Кто еще может перестроить Олимп и создать памятник, который выдержит еще одну эру?

- Вы подразумеваете... Я могу спроектировать все, что захочу?

- Как того желает твое сердце, - сказала богиня. - Создай для нас город, который простоит вечность.

- Так долго, как много будет статуй со мной, - добавил Аполлон.

- И со мной, - согласилась Афродита.

- Эй, и со мной! - сказал Арес. - Большие статуи с громадными обнаженными мечами и...

- Хорошо! - прервала Афина. - Она поняла суть. Встань, дочь моя, официальный архитектор Олимпа.

Аннабет в трансе поднялась и пришагала обратно ко мне.

- Так держать, - сказал я ей, ухмыляясь.

На этот раз у нее пропали слова.

- Мне нужно будет... нужно будет начать планировать... Чертежная бумага, и, хм, карандаши...

- ПЕРСИ ДЖЕКСОН! - объявил Посейдон. Мое имя эхом прокатилось по залу.

Все разговоры теперь затихли. В комнате царила тишина, за исключением потрескивания огня в домашнем очаге. Все глаза были направлены на меня - каждого бога, полубога, циклопа и духа. Я прошел в середину тронного зала. Гестия ободряюще улыбнулась мне. Теперь она приняла вид девушки, и, казалось, была полностью счастлива и удовлетворена тем, что опять сидела перед своим огнем. Ее улыбка дала мне храбрости, чтобы продолжать идти.

В первую очередь я поклонился Зевсу. Затем встал на колени перед ступнями своего отца.

- Встань, сын мой, - сказал Посейдон.

Я беспокойно поднялся.

- Великий герой должен получить награду, - сказал Посейдон. - Есть здесь кто-нибудь, кто станет отрицать, что мой сын достоин этого?

Я ждал, что кто-нибудь заговорит. Боги никогда ни с чем не соглашались, и многим из них я все еще не нравился, но ни один не выразил протеста.

- Совет согласен, - сказал Зевс. - Перси Джексон, ты получишь один дар от богов.

Я колебался.

- Любой дар?

Зевс угрюмо кивнул.

- Я знаю, что ты попросишь. Величайший дар из всех. Да, если ты хочешь, он будет твоим. Боги не давали этот дар смертному герою многие века, но, Персей Джексон, если ты пожелаешь этого, тебя сделают богом. Бессмертным. Вечным. Ты будешь служить своему отцу в качестве его лейтенанта навсегда.

Я ошеломленно уставился на него.

- Хм... богом?

Зевс возвел очи горе.

- Тупоголовый богом, по всей видимости. Но да. По единодушному согласию всего Совета я могу могу сделать тебя бессметным. Тогда мне придется навеки мириться с твоим присутствием.

- Гммм, - задумался Арес. - Это означает, что я смогу разрывать его на кусочки столько, сколько мне захочется, и он всегда будет возвращаться назад. Мне нравится эта идея.

- Я тоже одобряю, - сказал Афина, хотя смотрела она на Аннабет.

Я оглянулся назад. Аннабет старалась не встречаться со мной глазами. Ее лицо было бледным. Я вернулся на два года назад, когда думал, что она собирается отдать себя на услужение Артемиде и стать охотницей. Я был на краю нервного срыва, думая, что потеряю ее. Теперь она выглядела точно так же.

Я подумал о трех мойрах, и то, как жизнь пролетела перед моими глазами. Я мог избежать всего этого. Ни старения, ни смерти, ни тела в земле. Я мог остаться подростком навечно, на верху положения, могущественным, служащим своему отцу. Я у меня могли быть власть и бесконечная жизнь.

Кто стал бы отказываться от такого?

Тогда я снова взглянул на Аннабет. Я думал о своих друзьях из лагеря: Чарльзе Бекендорфе, Майкле Уи, Силене Бергард, о многих других, кто теперь был мертв. Я думал об Этане Накамуре и Луке.