Не тронь гориллу

Я ритмично подышал, чтобы дать адреналину упасть до приемлемого уровня, затем повторил операцию на другом стекле. После чего осталось убрать последнее препятствие – вертикальный металлический прут. Я с яростью набросился на него с пилкой, прикрыв окно курткой, чтобы заглушить визг. Осенний ветерок мгновенно высушил холодный пот, катившийся у меня по спине.

Работа заняла минут десять. Я вновь натянул кевларовые перчатки и легко отогнул прут внутрь помещения. Образовавшегося пространства оказалось достаточно, чтобы можно было протиснуться. Я переоделся, опустил в подвал рюкзак с инструментами, затем, обвязавшись веревкой, свесил ноги в темноту и решительно соскользнул вниз. Приземлился на пустую, гулко громыхнувшую железную бочку.

Достав фонарь, я осветил помещение. Это была боковая комната подвала, отделенная от основного помещения, где стояли холодильники и полки для продуктов, деревянной дверью, закрытой с внешней стороны на висячий замок. Все оставалось точно таким, каким запомнилось в первое посещение: бочки, баки и цепь пустых оплетенных бутылей, сгрудившихся у стены в живописном беспорядке. Мне хватило минуты, чтобы вышибить дверь ударом башмака.

Из подвала я поднялся по лестнице, ведущей на первый этаж. Еще одна закрытая дверь, еще один удар, и я оказался на кухне с аккуратно расставленными на металлических полках кастрюлями.

Настало время заняться сигнализацией. Мне нужно было отключить ее, если я хотел продолжить мою прогулку без проблем. К счастью, Гардони в прошлый раз сообщил мне код для ее блокировки на случай непредвиденных обстоятельств во время праздника. Это была дата его рождения, набираемая задом наперед. Оригинальная придумка, рассчитанная на совсем уж тупых воров. Но чтобы добраться до распределительного щитка, висевшего рядом с дверью главного входа, предстояло пересечь пространство, контролируемое сенсорами. Осторожно ступая и подсвечивая себе путь так, чтобы не было видно с улицы, я подошел к опасной зоне и лег на пол.

Сенсоры движения бывают различных типов: радиолокационные, ультразвуковые, реагирующие на колебание воздуха. Но все имеют один и тот же недостаток: тот, кто устанавливает их в своем доме, никогда не ставит сенсоры на максимум, чтобы не вскакивать каждые пять минут из-за ложной тревоги. Даже самые привередливые хозяева просят понизить чувствительность аппаратуры, после того как просыпались несколько раз среди ночи от завывания сирены, которая сработала от колыхания занавески или полета большой мухи. Осведомленный об этом непрошеный гость может обмануть сенсор, уменьшая до возможного минимума воздействие на него: нужно осторожно проползти мимо. Очень, очень медленно.

Что я и сделал. За четверть часа мне удалось преодолеть опасный участок. Я поднялся с пола, растирая застывший живот, и остановился перед цифровой панелью, освещенной красной лампочкой, отгоняя от себя мысль, которая ужасно беспокоила меня. Самое уязвимое звено моего плана: а что если Гардони поменял код? Тогда все усилия напрасны.

Конечно, учитывая последние события, он вряд ли вспомнит, что сообщил мне код, да и о самой сигнализации тоже. Если она сработает, будет трудно найти убедительные оправдания моему появлению здесь. Но не стоять же около щитка до скончания века! Все то время, что я набирал на панели цифры, перед моим умственным взором маячила физиономия Феролли.

Пульт зажужжал.

За протекшие затем десять секунд все волосы на моем теле поседели.

Вспыхнула зеленая лампочка.

Наверное, именно так чувствовала себя святая Бернадетта при явлении Богоматери.

Комната Алисы все еще пахла сандаловыми палочками и без Труди, сидящей на стуле у кровати, показалась мне более просторной. Бедная Труди! Отчет Алекса о посещении ее дома был более чем неутешительный.

– Долго рассказывать, – ответил он на мой звонок на мобильник. Я застал его в тот самый момент, когда он собирался погрузиться в ванну и был не расположен к общению.

– А ты покороче, тем более что за телефон плачу я. И тебе я тоже плачу, если не ошибаюсь.

– А если не ошибаюсь я, то твоих денег я еще в глаза не видел. Ну а если короче, то в доме никто не заметил ничего интересного, ни усатых, ни с распухшей физиономией. По словам типа, с которым я разговаривал, медсестра весь день была дома одна, и он не видел, чтобы к ней кто-то приходил.

– А мог кто-то прийти к ней так, чтобы никто не заметил?