Он залпом допил вторую чашку кофе и поднялся.
Лиза тоже встала из-за стола, быстро составила в раковину грязную посуду.
- Вечером помою. Только сегодня я возьму свою машину, - с вызовом произнесла она.
- Да конечно, конечно, - примирительно отозвался Боровенко.
К дому на Сретенском бульваре они подъехали в начале десятого. Хотели припарковаться, как и в предыдущие дни, прямо перед подъездом, но субботним утром все места оказались заняты: автовладельцы, к сожалению, не имели порочной привычки в выходной день вставать пораньше и уезжать на работу. Пришлось парковаться чуть дальше вдоль бульвара, но так, чтобы видеть подъезд. Лиза закрыла машину и пересела к мужу, который сразу надел наушники и приготовился слушать.
- …в сахарнице песку нет, - зазвучал недовольный голос Богданова. - Что-то ты сегодня рассеянная, Глафира Митрофановна.
- Сейчас, Глебушка, сейчас, - старуха говорит торопливо и виновато, - сейчас подсыплю.
Шаги стихли, старая домработница ушла в кухню за сахаром. Вот она возвращается, звук шагов все ближе…
- Ах ты, господи! Прости, Глебушка.
- Да что с тобой сегодня! - вскипел Богданов. - То пустую сахарницу подаешь, то весь песок на пол просыпала.
- Я сейчас, - забормотала старуха, - сейчас приберу. Не сердись. Я и правда сама не своя с самого утра, вот как встала в пять часов, так руки и дрожат.
- Заболела? - Богданов мгновенно сменил гнев на искреннюю заботу. - Может, тебе полежать, отдохнуть?
- Да как же полежать, Глебушка, ведь обед надо готовить, Васенька с Катериной же придут! Я из-за обеда-то и переживаю. А вдруг сегодня опять отраву подсунут?
- Да сколько же можно, Глаша! Не было никакой отравы, понимаешь? Не было!
- А ты почем знаешь? Я тебе еще тогда сказала: пойди в милицию, пусть они проверят, чего там в супе-то было. А ты не послушался. Вот и гадай теперь…
- Ну хорошо, Глашенька, - внезапно смягчился Богданов, - пусть ты права и в супе была отрава. Но сегодня-то ей откуда взяться? Вчера никого постороннего у нас не было, и сегодня не было. И не будет. Так что вари свой суп спокойно и ни о чем не волнуйся. Договорились? Все, я пошел на прогулку.
Тихое звяканье фарфоровой чашки о блюдце, звук отодвигаемого стула, шаги Богданова - тяжелые, уверенные, в отличие от семенящих легких шагов Глафиры, - скрип открывающейся дверцы шкафа в прихожей, шуршание материала, из которого сшито короткое дорогое пальто. В этом месте слышимость была превосходной, видно, писатель одевался где-то совсем рядом с микрофоном.
Дальнейшее ожидание никаких новостей не принесло. Богданов вышел из подъезда и направился в сторону Большой Лубянки, чтобы на перекрестке выйти на центральную часть Рождественского бульвара. Старуха ушла куда-то в дальнюю часть квартиры, вероятнее всего, на кухню, обед готовить, и никаких попыток кому-то позвонить не предпринимала. Телефон, правда, звонил несколько раз, но она, снимая трубку, лишь коротко отвечала: "Нет его, будет после двенадцати".
После очередного звонка Слава сдвинул один наушник и, закрыв книгу, которую читал, повернулся к жене.
- Все-таки странно… Пока бабка дошлепает из кухни до прихожей, телефон успевает прозвонить девять-десять раз. Представляешь, какие расстояния? Почему у него в квартире только один аппарат? Ведь неудобно же страшно!
- Может, экономит? - предположила Лиза, тоже закрывая журнал, который прихватила из дома для чтения.
- Да нет, не похоже, - задумчиво протянул он. - У него машина с водителем, хотя мэтр вполне мог бы сидеть за рулем сам, мы в интервью читали, помнишь?
У него права с младых ногтей и водительский стаж - дай бог каждому. А он барствует, водителя нанял. И при этом на телефоне экономит. В ресторане каждую неделю обедает как минимум один раз, а там цены такие, что один счет - целый аппарат, причем из дорогих.
- У богатых свои причуды, - Лиза пожала плечами и снова уткнулась в глянцевый журнал.
Ровно в половине двенадцатого писатель вернулся с прогулки.
- Ну вот, - Слава потянулся, насколько позволяло автомобильное кресло, - еще полчаса, и начнется самое интересное. Кстати, сейчас бабка ему доложит, кто звонил, это тоже может оказаться важным. Ты приготовь ручку и бумагу, я тебе продиктую. Лизонька, я уверен: сегодня все разрешится и закончится. Ну? Гляди веселей!
Он протянул руку и ободряюще погладил жену по обтянутой кожаными узкими брючками коленке.